Александр Лепехин - Герой Советского Союза Иван Яковлевич Кравченко и его соратники

Батальон Сороки наступал на высоту 65,5; батальон Кравченко – правее, по болоту Мунасуо, – на рощу «Молоток».

Друзья так и не увиделись перед боем. Ни капитан Сорока, ни майор Рослый не знали о возвращении Кравченко.

Майор Рослый внимательно следил на командном пункте полка за продвижением батальонов. Он видел, как по всему полю битвы не останавливаясь, бежали вперед бойцы в белых халатах. На пункте непрерывно трещал аппарат, поступали сообщения:

– Батальон Сороки прошел надолбы.

– Третий батальон подошел к траншеям.

– Подошли к высоте.

– Захватили траншеи.

– Заняли опушку… Подошли к доту.

Наступая вдоль западного берега болота Мунасуо, батальон капитана Кравченко захватил укрепленный район. Воспитанные капитаном снайперы вели непрерывный огонь.

Кравченко бежал по глубокому снегу, Бойцы ни на шаг не отставали от него, и он повел их в штыковую атаку. Первой ворвалась в укрепленный район 7-я рота лейтенанта Тарана. Командир взвода лейтенант Хватов водрузил над дотом красный флаг. Первый красный флаг над «линией Маннергейма»!

В захваченном доте помещался штаб финского полка. Убегая, финны оставили радиостанцию, секретные карты, документы, письма… были заняты блиндажи и траншеи. Была занята вся роща «Молоток» приказ командования капитан Кравченко выполнил.

Через несколько минут был взят дот и на соседнем участке. Над вражеской крепостью поднялся еще один красный флаг. Только выглядел этот флаг как-то странно, форма его была необычной. Этот флаг поднял над дотом красноармеец Сергей Яковлев.

Знамя с портретами Ленина и Сталина политрук вручил Яковлеву еще на исходном положении. Яковлев бежал вперед, сжимая в одной руке винтовку, в другой – знамя. Пуля ударила его по каске, но скользнула, не пробив ее. Яковлев даже не остановился.

«Только бы добежать, – думал он, – только бы добежать!»

Еще одна пуля просвистела рядом. Яковлеву казалось, что все вражеские солдаты целятся в него, бойца, которому доверено знамя. Люди, бегущие рядом с ним, часто вскидывали винтовки, прицеливались и стреляли. Но он бежал не останавливаясь. Он бежал впереди всех, в руках у него было знамя.

«Только бы добежать, только бы добежать, только бы добежать…»

упал бежавший рядом с Яковлевым товарищ его же односельчанин, запевала и баянист Слесарев. Но задержаться возле друга Яковлев не мог. Он догнал политрука Шиндакова. Немолодой политрук, задыхаясь от мороза и быстрого бега, посмотрел на Яковлева, махнул рукой вперед и … упал.

Яковлев нагнулся над ним. Шиндаков был ранен осколком мины. Боец с тоской посмотрел на политрука и опять побежал, обгоняя товарищей. И снова рядом с ним падали бойцы. А он все бежал вперед, словно флаг придавал ему особую неуязвимость.

Перед самой крепостью роту встретил ожесточенный пулеметный огонь. Яковлев почувствовал резкий удар по руке и толчок в грудь. В глазах у него помутилось, пальцы разжались. Флаг выпал. Рукав и пола халата сразу окрасились кровью. Но он не хотел думать о смерти. Он посмотрел на поле боя. По всему полю бежали вперед бойцы в белых халатах. Падали. Поднимались. Опять падали. Роты шли под огнем и ждали, когда он, Яковлев, водрузит знамя, врученное ему политруком. И тогда, собрав последние силы, боец вскакивает в траншею, срывает рукав и полу своего халата, пропитанные кровью… и красное боевое знамя взвивается над крепостью противника.

Роща «Молоток» была занята батальоном Кравченко в 12 часов 25 минут.

Комбат Сорока, узнав об этом, порадовался за батальон друга и пожалел, что его друг, капитан Кравченко, в госпитале, а не со своим батальоном… через три минуты выполнил свою боевую задачу и капитан Сорока.

На командном пункте полка майор Рослый подошел к аппарату.

– Комбат три сообщает, что задача выполнена.

– Поздравляю, лейтенант.

– У аппарата капитан Кравченко.

– Бросьте шутить, лейтенант… Кравченко в госпитале.

– Я в батальоне, майор.

Тут уж у майора не нашлось слов. Ну и Кравченко! Удружил! Какие ребята… какие замечательные командиры у него в полку! Надо было бы поругать капитана за бегство из госпиталя. Но… победителей не судят! И весь этот день теплая улыбка не сходила с лица майора.

А Кравченко вел свой батальон дальше. Его бойцы вышли к южной опушке рощи «Фигурной». Путь здесь был прегражден глубоким противотанковым рвом.

Батальон Кравченко проник в глубь расположения белофиннов. Другие батальоны отстали. С обоих флангов – враги. На беду была потеряна связь с Рослым и соседями.

Командир девятой роты, молодой лейтенант, разгоряченный боем и победой, хотел было двигаться дальше. Но капитан сурово осадил его. Белофинны могли заманить батальон в ловушку и отрезать от своих.

Ложное геройство привело бы к бесцельно гибели десятков бойцов. Надо было действовать спокойно и расчетливо. Кравченко вместе со своим помощником лейтенантом Грицуком детально обсудил создавшуюся обстановку. Было решено закрепиться на захваченном рубеже и организовать круговую оборону.

Бойцам комбат приказал рыть окопы. Кроме непосредственных целей обороны здесь было одно дополнительное и очень важное соображение: мороз становился все злее. Работой надо было согреть бойцов.

Эта работа была не из легких. Мерзлая земля, переплетенная корневищами, не поддавалась лопатам. Вскоре крупные капли пота потекли по лицам бойцов.

Связной капитана «Петька» втайне негодовал на своего «Чапаева». Он сочувствовал горячему лейтенанту: такая замечательная победа, а тут копайся в земле, точно крот! Однако «Петька» вместе с другими добросовестно работал лопатой.

Наконец бойцы засели в окопы. Сюда же спустили и пулеметы. Ничего не осталось на поверхности, на снегу. Капитан ждал финской контратаки. И он не ошибся.

Ночью из лесу показались белофинны. Они крадучись, медленно двигались вперед, почти незаметные на снегу.

В напряженной тишине батальон ждал приближавшихся белофиннов. Их было несколько сотен. Они надвигались и справа и слева. Вот они подошли на расстояние 100 метров… 90 метров… 80 метров.

– Товарищ капитан, – порывисто зашептал «горячий» лейтенант, разрешите открыть огонь.

– Отставить, – сердито, но тихо ответил Кравченко, – Ждать моего приказа!

70 метров… 60 метров… враги почти рядом.

– Товарищ капитан, – тревожно передавал по телефону командир седьмой роты, я открываю огонь!..

– Отставить! – прошипел в трубку Кравченко. – Ждать моего приказа!

50 метров… 45 метров… еще момент, и белофинны обнаружат окопы. 40 метров…

– Пулеметы на площадку! Огонь!

И земля полыхнула огнем. Лавина огня обрушилась на ошеломленного противника. Сотни ракет взлетели в небо, превратив темную ночь в яркий, ослепительный день. Одна за другой взрывались гранаты. Заговорили все пулеметы и винтовки. Загрохотала батальонная пушка.