Алексей Исаев - 22 июня — 9 мая. Великая Отечественная война

Промедление с отходом частей Красной Армии увеличивало шансы на успех немецкой операции на их окружение и уничтожение. Ставка Верховного Главнокомандования санкционировала отход только вечером 5 октября. Уже через два дня части двух немецких танковых групп встретились в районе Вязьмы. Отступающим советским войскам теперь предстояло пробивать их стальной заслон. Даже те дивизии и полки, которые избежали драмы окружения, перестали быть единым организмом. Они потеряли связь со штабами, многие с трудом себе представляли, где свои, а где противник. Столкнувшись с превосходящим по силе противником, советские войска были деморализованы. Даже в официальные документы просачивались слова о морально-психологическом состоянии красноармейцев. Так, в донесении штаба 43-й армии отмечалось: «Дивизии понесли очень большие потери, особенно свирепствует авиация. Она делает систематические налеты группами по 20-25 самолетов. Все оставшиеся стали какими-то очумелыми». Больше тысячи самолетов, собранных немецким командованием для наступления на Москву, при их интенсивном использовании представляли собой страшную силу. Авиаудары выводили из равновесия и уже закаленных в предыдущих сражениях бойцов и командиров Красной Армии.

Разрушенный взрывом боекомплекта советский средний танк Т-34-76. Группа армий «Центр», октябрь 1941 г.

Расчет «трехдюймовки» под Москвой. В боях 1941 г. Красная Армия еще широко использовала морально устаревшие артиллерийские системы, такие, к примеру, как запечатленная на этом снимке 76-мм пушка образца 1902/30 г.

Окруженные под Брянском и Вязьмой советские части двинулись на восток, стремясь вырваться из «котла». Им нужно было пройти несколько десятков километров. Отступающих по пятам преследовали немцы. Ополченец 17-й стрелковой дивизии, специалист по минералогии и исследованию метеоритов академик Л.А. Кулик записал в своем дневнике: «Дремучий лес, октябрьская ночь. Узкая лесная дорога забита подводами, передками, орудиями, машинами, лошадьми. На опушке бой: трещат винтовки и пулеметы. Сквозь ажур ветвей с полуночного неба на все это льет свой зловещий красноватый свет планета Марс, символ древнего бога проклятой войны. Я иду навстречу ему с хлюпающей в сапоге кровью: «Я принес тебе, кровавый, свою жертву! Возьми ее и уйди с пути страны моей родной!».

Главные силы группы армий «Центр» стальными тисками сжимали окруженные армии Западного фронта И.С. Конева и Резервного фронта С.М. Буденного. На восток устремилось только несколько танковых и моторизованных дивизий, в том числе элитная эсэсовская «Дас Райх». Солдаты этих соединений должны были стать теми счастливцами, к чьим ногам падет столица Советского Союза. Немецкий расчет на окружение двух фронтов под Вязьмой и последующую победную прогулку до Москвы поначалу оправдывался. На пути «панцеров», наступавших через Юхнов на Москву, в тот момент был только отряд парашютистов-диверсантов под командованием майора И.Г. Старчака, который готовился к выброске в тыл врага. О прорыве немцев и беспорядочном отходе войск фронта в батальоне Старчака узнали вечером 4 октября. Вариант с отходом и перебазированием на восток был десантниками сразу отброшен. Впоследствии Старчак вспоминал: «Я показал товарищам сорванную по моему приказу табличку с придорожного столба. На табличке была цифра двести пять. Именно столько километров до Москвы. Фашисты рассчитывают добраться туда на танках и автомашинах за несколько часов. Но мы нарушим вражеские планы!»

Московские ополченцы. Ноябрь 1941 г. Боец слева вооружен винтовкой Мосина, справа – американским пулеметом BAR, скорее всего ставшего трофеем в Польском походе 1939 г.

МОСКОВСКОЕ НАРОДНОЕ ОПОЛЧЕНИЕ – добровольческое военное формирование из лиц, не подлежавших первоочередному призыву по мобилизации, создававшиеся в помощь Красной Армии. Название «ополчение» было характеристикой бойцов, а не организации или вооружения этих дивизий, которые были типичными для Красной Армии того периода. Иногда встречаются рассказы о бросаемых в бой ополченцах с одной винтовкой на троих. Однако это не более чем метафора. К моменту ввода в бой ополченцы уже были достаточно хорошо вооружены. В ход шло оружие, оставшееся еще со времен Первой мировой войны, и трофеи Польского похода Красной Армии 1939 г. В истории Московского народного ополчения просматриваются две волны комплектования. Первая относится к июлю 1941 г., когда были созданы 12 дивизий. К началу Битвы за Москву они уже были переформированы в обычные стрелковые дивизии. Вторая волна комплектования московских ополченческих дивизий приходится на октябрь-декабрь. Они также были переформированы в стрелковые дивизии. До превращения в обычную дивизию Красной Армии в боях как ополченцы участвовали лишь небольшие отряды дивизий, не больше батальона. Всего в Московское народное ополчение было записано 200 тысяч человек.

Ополченцы на Московском параде 7 ноября 1941 года

Парашютисты заняли оборону у моста через Угру. Из-за ожидавшегося отхода своих частей переправу было решено не взрывать. Все проходившие через мост машины проверялись десантниками. На рассвете следующего дня в хвосте отходящих частей мелькнули угловатые серые немецкие бронетранспортеры, развернувшись, они открыли огонь. Однако «блицкрига» не получилось. Вооруженные только винтовками, пистолетами и бутылками с зажигательной смесью, советские десантники оборонялись у моста несколько часов.

Только в середине дня им пришлось отойти. Так, отходя от рубежа к рубежу, бойцы майора Старчака сражались в течение пяти дней. Когда из тыла им на смену подошла танковая бригада, на придорожном столбе стояла отметка «180» – немцам удалось продвинуться всего на два десятка километров. Однако из 430 десантников в живых осталось всего 29 человек. Войска трех фронтов, еще несколько дней назад стоявшие многотысячным щитом на защите Москвы, были рассеяны. Многие уже погибли, многие отходили разрозненными группами, многие попали в западню окружений. Спасти страну и армию в такой ситуации мог только действительно незаурядный человек. В тот же день, когда стали понятны масштабы происшедшего и был дан приказ на отход, Сталин вызвал из осажденного Ленинграда генерала армии Г.К. Жукова: «У меня к вам только один вопрос: не можете ли сесть на самолет и приехать в Москву? Ввиду осложнения на левом крыле Резервного фронта в районе Юхнова, Ставка хотела бы с вами посоветоваться о необходимых мерах». Жуков тут же вылетел в Москву. После войны Маршал Победы вспоминал: «И.В. Сталин был простужен, плохо выглядел и встретил меня сухо. Кивнув в ответ на мое приветствие, он подошел к карте и, указав на район Вязьмы, сказал: «Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об истинном положении дел. А не зная, где и в какой группировке наступает противник и в каком состоянии находятся наши войска, мы не можем принять никаких решений. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать».