Роман Бабаян - Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

Но мы угадывали за этой радостью и другое чувство — недоверие. Ведь до этого уже дважды в Цхинвал входили наши внутренние войска. Наводили там порядок, а потом… по приказу из Москвы уходили назад. И снова начинались обстрелы, несущие разрушения и смерть.

Записав интервью с Шойгу, вместе со своей съёмочной группой я выехал в аэропорт. Планы у меня были наполеоновские — решил вылететь сначала в Тбилиси и там переговорить с виднейшими грузинскими политиками. Сначала с Эдуардом Шеварднадзе — «Седым лисом», как называли его в Грузии. Попросить его рассказать, что происходило в Южной Осетии в пору, когда он был президентом. Потом — с Михаилом Саакашвили — «Мишико» — он стал президентом Грузии в начале 2004 года. Ещё я планировал встретиться с Георгием Хаиндрава — он в то время был министром Грузии по урегулированию конфликтов, то есть фактически по делам Южной Осетии и Абхазии. Георгий Леванович, кстати, по профессии почти что мой коллега — режиссёр-документалист, поэтому я рассчитывал, что достаточно легко смогу найти с ним общий язык. Ну а после всех этих разговоров — если они, конечно, состоятся, — нужно будет добраться до воюющего Цхинвала. При этом, хочу заметить, никакой предварительной договорённости о встречах и интервью со всеми этими высокопоставленными людьми у меня не было, но я рассчитывал на удачу.

Прилетев в Тбилиси, мы начали переговоры со всевозможными пресс-секретарями, помощниками, референтами… Чтобы не терять времени, снимали город. А там в конце лета жара за сорок градусов, плавился даже асфальт. Соответственно, чтобы не обливаться потом и нормально работать, начинать съемки надо было рано утром, потом перерыв и продолжение уже ближе к вечеру. Все время, пока снимали, ждали ответов по встречам и интервью — и скоро дождались. Не помню, когда ещё в жизни я был так удивлён.

Представьте себе ситуацию — встречаемся с представительным мужчиной, который называет себя главным референтом экс-президента Грузии Шеварднадзе. Он говорит — да, Эдуард Амвросиевич готов встретиться с вами и дать интервью, он живёт недалеко за городом, в собственной резиденции. Поехали туда. И уже на месте выясняется маленький нюанс. Интервью будет, но только с условием — нужно заплатить за него полторы тысячи долларов. Если сейчас заплатите, встретитесь немедленно.

Я сначала просто не сообразил, о чём идёт речь. Спрашиваю — чьё это требование и кому пойдут эти деньги?

Главный референт отвечает: «Требование непосредственно батоно Эдуарда Амвросиевича». Самого Шеварднадзе то есть. Ему деньги нужны. Платите — и он вас сейчас примет.

Я в полном смысле слова обалдел. Получается, что один из богатейших людей Грузии просит у меня деньги за интервью, да ещё такую, по его уровню, смехотворную сумму? Невероятно!

Звоню в Москву, в редакцию. Там мне тоже никто не хочет верить, спрашивают — неужели он сам лично просит? Да нет, говорю, слава богу, не сам, через какого-то помощника. В редакции даже не знают, что сказать. Тогда решение принимаю сам:

— Платить не буду принципиально. Обойдусь и без этого интервью.

Встреча с действующим тогда президентом Грузии — Михаилом Саакашвили — состоялась. Но результаты оказались примерно такими же, как и в случае с его знаменитым ещё с советских времён предшественником. Не хотели грузинские лидеры в 2004 году идти на контакт с россиянами — ни политиками, ни журналистами, ни солдатами-миротворцами.

Напоминаю, это был август 2004 года. Этот летний месяц начался с того, что президент Саакашвили пообещал заблокировать военным флотом Грузии все порты мятежной Абхазии и топить любые суда, которые попытаются войти туда «в обход Тбилиси». Одно турецкое судно под это дело даже обстреляли с грузинского катера. Саакашвили вроде бы пообещал лично принять участие в операции по морской изоляции Абхазии.

Через неделю после этого Владимир Жириновский, захватив с собой нескольких депутатов, отправился в Сухуми, конечно же, по морю. Это вызвало очередной политический скандал и множество громких заявлений грузинской стороны. На этом фоне я и предложил Михаилу Саакашвили дать интервью для будущего фильма.

— Предлагаю вам в очередной раз напомнить всем официальную позицию грузинского государства по ситуации в Южной Осетии и Абхазии. Думаю, что вам тоже должно быть интересно попасть в эфир Первого канала российского телевидения и заявить о своем видении выхода из ситуации, сложившейся в этих регионах. Предлагаю вам такую возможность в рамках фильма, а не мини-формат информационного репортажа, когда ваше выступление в эфире может длиться максимум 30–40 секунд. Согласны?

Тут Михаил Саакашвили задумался и говорит:

— Вот ещё неделю назад я бы согласился — тогда я хотел высказаться в беседе с российским журналистом, а теперь… не хочу!

Я попытался его переубедить, но он упёрся — не буду, и всё!

Дальше настаивать я не стал — это было бесполезно. Сказал только, что потом, когда фильм выйдет в эфир, не надо обижаться и предъявлять претензии, почему не предоставили слова живому грузинскому президенту, а использовали его высказывания из архива.

На этом мы с Саакашвили и попрощались. О том, что разговор с министром Хаиндрава при такой позиции президента не получится, и так было ясно. Правда, мне всё же удалось с ним пообщаться, но не в Тбилиси, а на позициях грузинского миротворческого батальона под Цхинвалом. В моём фильме этот эпизод есть.

Вообще-то, на этот раз отрицательный результат оказался самым показательным и наглядным. Именно нежелание грузинской стороны вступать в диалог и выполнять достигнутые договорённости и определяло тогдашнее обострение ситуации в Южной Осетии. Я и раньше знал об этом по работе в Цхинвале, но дальнейшие события это в очередной раз подтвердили.

Здесь мне хочется сделать небольшое отступление. Из многочисленных разговоров с грузинскими участниками событий лета и осени 2004 года я сделал вывод, что у них была своя логика, позволявшая в какой-то мере оправдывать ведение боевых действий. Они развивали целую теорию о том, что никакой Южной Осетии нет, а есть исконно грузинская территория под названием Шида Картли («Внутренняя Грузия»), или Самачабло, — по имени князей Мачабели, чьи феодальные владения там находились. На этой территории живут осетины, но это не значит, что они имеют право ею владеть.

Стоит вспомнить, что в тот момент реально представляла из себя Республика Грузия — Сакартвело по-грузински или Джорджия по-западному. Южная Осетия и Абхазия де-факто отделились. Аджария вроде бы формально оставалась в составе Грузии, но её президент Аслан Абашидзе при каждом удобном случае демонстрировал, что он возглавляет не какой-то там субъект, а самостоятельное государство. Все грузины очень болезненно переживали, что во время довольно частых визитов Эдуарда Шеварднадзе в Батуми Абашидзе всегда показательно не делал навстречу высокому гостю ни одного шага и президент Грузии был вынужден подходить к нему сам. А ведь Абашидзе был, по сути, всего лишь главой одного региона, небольшой области! Но в дипломатическом протоколе очень важны все нюансы, и такое поведение Абашидзе всегда считалось демонстрацией того, что Аджария власть Грузии категорически не признаёт.