Михаил Барклай-де-Толли - Изображение военных действий 1812 года

С самым прибытием туда Засса, хотя и был он атакован, но храбростью и благоразумием своим удержал важное сие место. После того, я, имея при себе не более 3 тысяч человек пехоты, считал, сколько неблагоразумным, столько и опасным для всей армии, пуститься здесь в решительный бой с неприятелем, десять раз меня в силах превосходившим. При малейшей и почти неизбежной в сем случае неудаче, он без затруднения уже мог бы овладеть всеми высотами в тылу целой армии.

К упреждению того единственно, решился я отступать понемногу, чрез Прейтиц, к селению Ракель, и отступление сие совершено с таким порядком, который и без огня не всегда наблюсти можно. Здесь особенно отличились: 18-я пехотная дивизия, командуемая генерал-лейтенантом князем Щербатовым, кавалерийская бригада генерал-майора Денисьева и батарейная рота подполковника Пащенки; все они, отступая самым тихим шагом, останавливали повсюду наступавшего нагло неприятеля, и без малейшей расстройки прошли самые дефиле при деревне Прейтиц; потом, подкрепив корпус Клейста частью пехоты моей, под командой генерал-майора Инзова, всей находившейся при мне кавалерией и несколькими орудиями артиллерии, сам я переправился в Ракеле через реку и, остановясь за оною, на высотах пред Барутом, присоединил уже к себе генерал-лейтенанта Засса и авангард мой, и занял стрелками лес передо мною.

Пользуясь сей позицией, имел я желаемый успех к удержанию стремившегося неприятеля. Поражая его в левый фланг, мы сделали тщетными все усилия корпуса графа Лористона обойти нас вправо и все покушения главнейших сил неприятельских на корпус Клейста. Напоследок, получив повеление об отступлении, держался я еще на занимаемых мной высотах, до самой ночи, дабы обеспечить ретираду армии, и потом, оставив там генерал-майора Инзова, с 9-ю дивизиею, я приказал ему, по собрании к себе рассыпанных в лесу егерей, соединиться с генерал-лейтенантом Чаплицем и, составив арьергард, прикрывать уже общее отступление.

Сей мерой неприятель поставлен был в невозможность сделать преследованием своим какое-либо замешательство или остановку в армии нашей, отступавшей, как известно, до Рейхенбаха, в наилучшем порядке». Действительно, отступление происходило в отличном порядке, и мы не потеряли ни одного орудия, ни одной повозки. До Герлица оно производилось, как мы видели, тремя колоннами, а там, получив повеление отступать до Швейдница, в Силезии, все войска были разделены на две колонны, из которых одна, из нашей 3-й армии и всех прусских войск, была подчинена Барклаю де Толли, а другую, из всех остальных наших войск, повел граф Витгенштейн.

При последней из колонн находились и оба монарха: Александр и Фридрих-Вильгельм III. Во время этого отступательного движения Барклай получил, 11 мая, приказание явиться к императору, для личных объяснений, и сдать начальство над колонной Блюхеру. Поводом к этому повелению было намерение государя вверить Барклаю начальство над главной армиею. Еще за несколько дней перед тем, после Бауценского сражения, граф Витгенштейн доносил государю: «Теперь прибыл к армии генерал Барклай де Толли, который гораздо меня старее и у которого я всегда находился в команде; и ныне почту я за удовольствие быть под его начальством.

При соединении армий необходимо быть одному начальству; я до сих пор всем распоряжал именем вашего императорского величества, находясь при вашей квартире, а посему не мог никто и обижаться тем. Но как теперь, по случаю ретирады, я не могу быть всегда при вашем величестве, то считаю сие уже неудобным, не сделав кому-либо через то оскорбления, ибо в армии многих я моложе». Приказ о назначении Барклая главнокомандующим всеми армиями последовал 19 мая и был подписан самим государем.

В этот же день обе колонны союзников соединились и заняли позицию у деревни Пульцен. На правом фланге стал Блюхер, со всеми прусскими войсками; в центре граф Ланжерон, с бывшей 3-й армией; на левом – граф Витгенштейн, со всеми прочими русскими войсками, кроме гвардии, гренадеров и кирасиров, расположившихся во второй линии, под начальством графа Милорадовича.

Главной квартирой монархов была избрана деревня Обер-Гредиц. Между тем у нас шли с Наполеоном переговоры о заключении перемирия. В ожидании какие будут их последствия и соображаясь с расположением неприятельских войск, союзная армия, усиленная пришедшим из-под Кракова корпусом генерала Сакена, отошла 22 мая назад и заняла высоты у Стрелена и Нимша, оставив у Швейдница авангарды, а у Пульцена графа Витгенштейна. Главная квартира государей осталась в Обер-Гредице.

Через день, 21 мая, пришло известие о заключении уполномоченными обеих сторон, в Пойшвице, близ Рейхенбаха, перемирия на шесть недель, до 8 июля. Впоследствии оно было еще продлено. Пограничной чертой между воевавшими армиями назначена была река Эльба, от Гамбурга, через Магдебург, Трепенбринен, Франкфурт-на-Одере, Кроссен и Глогау, до впадения речки Кацбах в Одер, а потом, через Лигниц и Грейфенберг до Богемской границы.

Бреславль, небольшое пространство между союзной и французской армиями и пространства на три с половиной версты вокруг крепостей Данцига, Модлина, Замосца, Штетина и Кюстрина, были объявлены нейтральными. Входим во все эти подробности передвижения войск и определения черты границ потому, что в предварительных совещаниях о том и другом в главной квартире императора Александра и короля Прусского, Барклай де Толли имел, по своему званию, большое участие.

Составив при себе главный штаб из всех тех лиц, которые составляли его в 3-й армии, он присоединил к ним, в звании генерал-квартирмейстера, генерал-майора Дибича, впоследствии достигшего жезла фельдмаршальского. Главная квартира была переведена в Рейхенбах.

29 мая Барклай де Толли отдал по войскам приказ, следующего содержания: «Приняв на себя, по воле всемилостивейшего государя императора, главное начальство над действующими нашими и союзными армиями, и внимая важности сего монаршего доверия и возложенных с ним на меня обязанностей, я, при всех трудностях к совершению подвига сего, ободряю себя твердой надеждой на достоинства всех господ генералов и на храбрость, терпение и усердие всех вообще воинов.

В сей уверенности обращаюсь я к содействию господ корпусных, дивизионных и всех частных начальников. Обязанностью их будет в продолжение заключенного перемирия употребить все попечение свое к приведению в должную поправность оружия, амуниции и прочего, к сбережению здоровья солдат, к сохранению среди их строгого порядка и дисциплины; к упражнению малоопытных из них в искусстве военном; словом, – к доведению каждой части до совершенства и готовности на новые подвиги.