Бонапарт Наполеон - Путь к империи

Фейпу имел слабость согласиться на это требование и послал Брюи приказ следовать в Тулон. Когда умеренные люди доказывали в Сенате, насколько подобное поведение неблагоразумно, олигархи отвечали, что французы, занятые переговорами с Австрией, не осмелятся двинуть войска на Геную, а господствующее в Париже настроение противоположно демократическим идеям. Известно, что даже сам Наполеон не одобряет принципов клуба Моранди и дважды подумает, прежде чем подвергнется неодобрению правительства и партии Клиши, господствующей в Законодательном корпусе.

Но все эти ложные надежды рухнули. Как только Наполеон узнал о происшедшем, о том, что пролита французская кровь, что французские торговые дома охвачены унынием и притесняются, он отправил своего адъютанта Ла-Валетта к дожу и потребовал от него, чтобы все арестованные французы были немедленно переданы в распоряжение французского посланника, угольщики и носильщики обезоружены, а инквизиторы, руководившие убийствами французов, арестованы.

В то же время он заявил, что «головы патрициев являются залогом за головы французов, а сама республика всеми своими складами и всем своим имуществом отвечает за их имущество». Одновременно он отправил приказ посланнику Фейпу, чтобы в случае невыполнения этих требований в течение 24 часов он покинул Геную и выехал в Тортону со всеми французами, которые пожелают следовать за ним.

Адъютант Ла-Валетт прибыл в Геную 29 мая, в 4 часа дня; в 6 часов он был введен в Сенат, который, выслушав его речь и ознакомившись с письмом к дожу, обещал ответить в тот же вечер. Действительно, французы были тотчас же выпущены на свободу и доставлены в особняк посольства, среди большого скопления народа, выражавшего им свое сочувствие. Буржуазия и подлинный народ города, ободренные демаршем Наполеона, который заверил их в своем покровительстве, пробудились и громкими криками потребовали разоружения угольщиков и носильщиков.

В тот же вечер было возвращено в арсенал более 4000 ружей, полученных при разоружении этих цехов, но в их руках оставалось еще 20 000 ружей. В Сенате возникли страстные прения, но олигархия оказалась в меньшинстве. Дивизия французских войск находилась уже в Тортоне, и Генуя, осажденная с моря и суши, была бы быстро приведена к повиновению. Возможно даже, что было бы достаточно одного вида нескольких французских войсковых частей, чтобы побудить буржуазию и массы третьего сословия сбросить иго олигархии. Однако ответ Сената был неудовлетворителен.

Он был mezzo termine [79]. Фейпу решил выехать. Ла-Валлет должен был остаться в Генуе, чтобы обеспечить безопасность находящихся там французов. Но когда от посланника поступило требование на выдачу паспортов, дож собрал Сенат, который один только имел право их выдавать. После непродолжительной дискуссии было решено подчиниться требованиям главнокомандующего и постановлено: 1) отправить в Момбелло депутацию в составе господ Камбиазо, Серра и Карбонари; 2) арестовать трех инквизиторов; 3) угольщиков и носильщиков разоружить.

Это постановление побудило посланника Фейпу остаться на своем посту, что успокоило встревоженный народ. Угольщики и носильщики, действовавшие лишь по приказанию дожа и в действительности не имевшие никакой личной заинтересованности в этом деле, стали очень послушными, как только дож искренно решил подчиниться. 5 июня делегаты Сената подписали в Момбелло конвенцию, которая положила конец конституции Дориа и установила демократический строй. [80]Народ отпраздновал победу с живостью, свойственной духу партий и природе жителей Юга.

Он предался эксцессам: сжег Золотую книгу и разбил статую Дориа. Такое надругательство над памятью великого человека оскорбило Наполеона. Он потребовал от Временного правительства, чтобы эта статуя была восстановлена. Однако крайние элементы взяли верх, и конституция отразила это. Духовенство было раздражено, дворянство ожесточено; они были отстранены от всех должностей. Конституция должна была поступить на утверждение народа 14 сентября 1797 года. Ее отпечатали и расклеили во всех общинах. Многие из деревенских кантонов заявили, что она для них неприемлема; повсюду духовенство и дворянство подстрекали крестьян к восстанию, и оно разразилось в долинах Польчеверы и Бизаньо.

Мятежники овладели фортами Эперон, Теналья и бастионом Лантерн, господствующим над портом. От генерала Дюфо, посланного в Геную для организации войск республики, численность которых возросла до 6000 человек, Временное правительство потребовало выступить на его защиту. Он прогнал мятежников и вновь овладел крепостной оградой и фортами. 7 сентября спокойствие было восстановлено в обеих долинах и крестьяне разоружены.

Эти известия вызвали недовольство Наполеона. Он был тогда поглощен переговорами с Австрией и не мог уделять особого внимания генуэзским делам, но советовал щадить дворянство и удовлетворить духовенство. Он отложил обнародование [81]конституции, сделал в ней все изменения, которых просило духовенство и дворянство, и, очищенная таким образом от демагогического налета, конституция была введена в действие с общего одобрения.

Наполеон любил Геную. Он хотел сам отправиться туда для умиротворения и объединения партий, но события, столь быстро следовавшие одно за другим, помешали этому. После Кампоформио, в момент отъезда из Италии, он написал из Милана 11 ноября 1797 года генуэзскому правительству следующее письмо:

«Спешу ответить, граждане, на проявление доверия ко мне с вашей стороны… Вам нужно сократить административные расходы, дабы не пришлось переобременять налогами население… Недостаточно ничего не делать против религии, нужно еще не давать никакого повода для беспокойства самым щепетильным из верующих и не предоставлять никакого оружия людям злонамеренным.

Отстранение всех дворян от общественных должностей было бы возмутительной несправедливостью, вы сделали бы то же, что делали они… Вопрос о порто-франко [82]является яблоком раздора, брошенным в вашу среду… Город Генуя должен держать свой порт открытым в зависимости от воли Законодательного корпуса…

Почему лигурийский народ так быстро изменился? Его первые порывы к братству и восторженность сменились опасениями и страхом. Духовенство первое сплотилось вокруг дерева свободы. Оно первое сказало вам, что мораль Евангелия является демократической. Но люди, подкупленные вашими врагами, и непосредственные помощники тирании во всех революциях воспользовались промахами, пусть даже преступлениями некоторых из духовных лиц, чтобы писать против религии, и духовенство удалилось! Начались массовые репрессии, и число ваших врагов возросло!..