Михаил Кутузов - Тактика победы

В таком крайне сомнительном положении, по совещании с первенствующими нашими генералами, из которых некоторые были противного мнения, должен я был решиться попустить неприятеля войти в Москву, из коей все сокровища, арсенал и все почти имущество, как казенное, так и частное, вывезено, и ни один дворянин в ней не остался.

Осмеливаюсь всеподданейше донести Вам, Всемилостивейший Государь, что вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России. Напротив того, с войсками, которые успел я спасти, делаю я движение на Тульской дороге. Сие приведет меня в состояние защищать город Тулу, где хранится важнейший оружейный завод, и Брянск, в котором столь же важный литейный двор, и прикрывает мне все ресурсы, в обильнейших наших губерниях заготовленные. Всякое другое направление пресекло бы мне оные, равно и связь с армиями Тормасова и Чичагова, если бы они показали большую деятельность на угрожение правого фланга неприятельского.

Хотя не отвергаю того, чтобы занятие столицы не было раною чувствительнейшею, но, не колеблясь между сим происшествием и теми событиями, могущими последовать в пользу нашу с сохранением армии, я принимаю теперь в операцию со всеми силами линию, посредством которой, начиная с дорог Тульской и Калужской, партиями моими буду пересекать всю линию неприятельскую, растянутую от Смоленска до Москвы, и тем самым, отвращая всякое пособие, которое бы неприятельская армия с тыла своего иметь могла, и обратив на себя внимание неприятеля, надеюсь принудить его оставить Москву и переменить всю свою операционную линию.

Генералу Винценгероде предписано от меня держаться самому на Клинской или Тверской дороге, имея между тем по Ярославской казачий полк для охранения жителей от набегов неприятельских партий.

Теперь, в недальнем расстоянии от Москвы, собрав мои войска, твердою ногою могу ожидать неприятеля, и пока армия Вашего Императорского Величества цела и движима известною храбростью и нашим усердием, дотоле еще возвратная потеря Москвы не есть потеря Отечества. Впрочем, Ваше Императорское Величество Всемилостивейше согласиться изволите, что последствия сии нераздельно связаны с потерею Смоленска и с тем расстроенным совершенно состоянием войск, в котором я оные застал. Полковник Мишо объяснит Вашему Императорскому Величеству обстоятельнее положение наших дел.

После всеподданнейшего донесения моего от 4-го сего месяца я продолжаю движение мое около Москвы. Сделав два марша по Коломенской дороге для произведения в действие намерения моего склониться ближе на дорогу коммуникаций неприятельской армии, оставив арьергард мой на реке Пахре на позиции у Кулакова, форсированным маршем сделал я фланговый к Подольску.

Прошлой ночью арьергард мой скрытым маршем последовал сею же фланговою дорогою за армиею, оставя часть казаков для фальшивого их движения на Коломну, с тем что будто бы и армия сделала свое туда отступление.

До сих пор получаю я сведения об успехе сего фальшивого движения, ибо неприятель последовал частями за казаками. Сие дает мне ту удобность, что завтра армия, сделав фланговый же марш 18 верст на Калужскую дорогу и послав сильные партии на Можайскую, весьма озаботить должна тыл неприятельский.

Сим способом надеюсь я, что неприятель будет искать мне дать сражение, которого на выгодном местоположении равных успехов, как при Бородине, я ожидаю.

Заботу немалую делает мне мародерство, которое застал я усиленным до такой степени, что при движениях армии скорых преград сему злу положить трудно, но принимаются все меры.

Зло сие частью причиною и тому, что я, одержав жестокое сражение при Бородине, должен был после баталии отступить назад; правда, известно было мне и то, что вся Наполеонова гвардия была сбережена и в дело не употреблялась, а с нашей стороны использовались все, до последнего резерва, даже к вечеру и гвардию, сей корпус драгоценный по его храбрости и порядку.

4 [сентября]. Российская армия продолжала марш свой по Рязанской дороге и заняла лагерь при Боровском перевозе на правом берегу реки Москвы. Главная квартира была в деревне Кулакове. Фельдмаршал князь Кутузов, чувствуя всю важность сохранения полуденных губерний России, после оставления Москвы умышленно отступил по Рязанской дороге, дабы удостоверить неприятеля, что в правилах наших принято одно перпендикулярное отступление, и тем скрыть от него настоящий план наших действий, для чего, как выше сказано, довольно сильный отряд из пехоты и кавалерии отступил также и по Нижегородской дороге.

В то же время отряд генерал-адъютанта барона Винценгероде занимал Ярославскую и Тверскую дороги. Такое расположение войск наших привело неприятеля в недоумение и заставило его на всех вышеупомянутых дорогах расположиться сильными корпусами. За главною же нашею армиею последовали неприятельские силы в числе 60 000 под предводительством короля неаполитанского, имея авангард под командою генерала Себастиани, который наблюдал движение нашего арьергарда, отступившего в сей день к селу Жилину.

Между тем фельдмаршал князь Кутузов предпринял фланговое движение армии с Рязанской на Старую Калужскую дорогу, дабы сим положением не только прикрыть полуденные губернии России и приблизиться ко всем запасам и подкреплениям, к армии следовавшим, но и в то же время угрожать неприятельской операционной линии, от Москвы через Можайск, Вязьму и Смоленск на Вильну идущей. А чтобы скрыть сие фланговое движение от неприятеля, приказано было командиру арьергарда генералу Милорадовичу днем позже произвести параллельно армии тоже фланговое движение, оставляя на прежде им занимаемых местах довольно сильные отряды кавалерии с конною артиллериею, вследствие чего:

5[сентября] армия, выступив левым флангом двумя параллельными колоннами, направилась к г. Подольску. Генерал Милорадович с арьергардом отступил к Боровскому перевозу, оставя сильные посты на левом берегу реки Москвы.

6[сентября]. Подойдя к г. Подольску, армия расположилась лагерем на Серпуховской дороге. Главная квартира в деревне Кутузовой.

7[сентября]. Армия продолжала свое движение на Старую Калужскую дорогу и заняла лагерь при деревне Красной Пахре на левом берегу реки Пахры. Генерал Милорадович, оставив полковника Ефремова со значущим отрядом кавалерии и части пехоты на правом берегу реки Москвы при Боровском перевозе, дал ему повеление на случай приближения неприятеля отступать к Бронницам и тем заставить его думать, что главная наша армия отступила в том же направлении. Сам же генерал Милорадович со вверенным ему арьергардом двинулся скрытно влево, распространяясь партиями своими по разным дорогам, ведущим к Москве, по которым никакого не открыл неприятеля, исключая некоторых мародеров.