Энтони Бивор - Высадка в Нормандии

В Нормандии люфтваффе состояло из горстки уцелевших асов, а все остальные летчики были пушечным мясом, брошенным на фронт прямо из училищ. Майора Ганса Эккехарда Боба, командира истребительной группы [225], который имел на своем счету 59 сбитых самолетов, зачастую атаковали 8–10 «Мустангов». Он выживал лишь благодаря своим навыкам, уклоняясь и маневрируя на бреющем полете среди рощ и колоколен. По словам Боба, ему очень помогало постоянное соперничество между американскими пилотами, каждый из которых отчаянно старался сбить его, мешая таким образом всем остальным.

Поскольку каждый обнаруженный аэродром регулярно подвергался ударам авиации союзников, немецкие истребительные эскадрильи базировались в лесах недалеко от прямых участков дорог, которые можно было использовать в качестве взлетно-посадочной полосы. После посадки приходилось заруливать в лес, где подразделения аэродромного обслуживания укрывали самолеты маскировочной сеткой. В подобных условиях «Фокке-Вульф» ФВ-190 с широкими шасси и мощным фюзеляжем были эффективнее, чем «Мессершмитты» Ме-109.

Как и предупреждали Роммель и Клюге, немцы в Нормандии были на грани краха. Численность пополнений была крайне мала. Чтобы заткнуть бреши в дивизиях на переднем крае, туда бросали так называемые «чрезвычайные подразделения», сколоченные из писарей и прочего вспомогательного персонала, презрительно именовавшегося «полусолдатами». Но немцы теряли людей не только в бою: урезанные из-за налетов союзников пайки привели к дезертирству поляков, восточных легионеров [226], эльзасцев и фольксдойче, даже немцев – уроженцев рейха [227].

Среди дезертиров были и солдаты, не верившие в идеи нацистов, и те, кому просто надоело воевать. У одного врача-англичанина вызвал подозрение энтузиазм, с которым ему помогал сдавшийся в плен молодой немецкий солдат. Чувствуя его недоверие, парень достал фотографию своей девушки и показал ее врачу. «Нет-нет, – сказал он. – Я не хитрю. Хочу только выжить, чтобы увидеть ее ».

Командир 2-й танковой дивизии генерал-лейтенант фон Лютвиц был потрясен, когда к врагу перебежали трое его солдат-австрийцев. Он предупредил, что фамилии всех дезертиров будут объявлены в их родных городах, и родственники понесут наказание. «Если кто-то предает своих, – объявил он, – то его семья больше не принадлежит к немецкой нации». Лютвиц мог поддерживать идею сопротивления Гитлеру, но был готов и к тому, чтобы действовать в чисто нацистском духе.

Еще хуже приходилось солдатам СС. Согласно указу фюрера, эсэсовцев могли обвинить в государственной измене в случае, если они попадали в плен, не будучи ранены. Им постоянно напоминали об этом незадолго до вторжения. Неудивительно, что англичане и канадцы захватывали живьем так мало эсэсовцев [228]. Но, вероятно, самую страшную историю о дисциплине в СС поведал эльзасец, призванный в 1-ю танковую дивизию СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Его земляк из 11-й роты 1-го полка «Лейбштандарт», которого также насильно призвали в войска СС, дезертировал и пытался скрыться, затесавшись в колонну французских беженцев. Его заметили однополчане и вернули в расположение части. Командир приказал солдатам роты забить беглеца до смерти. После этого его тело, в котором не осталось ни одной целой кости, бросили в воронку от бомбы. Капитан назвал это примером «воспитания духа товарищества».

21 июля немцы перехватили радиограмму, в которой американских командиров соединений вызывали для вручения новых приказов. Это подтверждало подозрения, что 1-я армия США готовится к широкомасштабному наступлению, однако немцы не знали, на каком направлении оно начнется. После тяжелых боев за Сен-Ло обергруппенфюрер СС Хауссер ожидал удара на юго-западе, по течению реки Вир от Сен-Ло к Ториньи. С другой стороны, генерал-фельдмаршал фон Клюге был убежден, что главного удара в Нормандии вновь следует ожидать от англичан на канском участке фронта. В скрытом мире перехвата сообщений союзники обладали серьезным преимуществом. Благодаря системе «Ультра» генерал Брэдли знал, что измотанные немцы вот-вот не выдержат. Момент для прорыва наконец настал.

К тому моменту силы Брэдли сумели достичь длинной прямой дороги, протянувшейся от лежащего на западном побережье городка Лессе через Перьер к Сен-Ло. Именно эта линия должна была стать исходным рубежом операции «Кобра». Трудности имелись только на участке Лессе. 22 июля там неожиданно атаковали немцы, и основной удар пришелся как раз по злополучной американской 90-й дивизии, где дела шли все хуже из-за потери большого числа офицеров. «Одно подразделение полностью сдалось в плен, – сообщалось в донесении, – после чего большинство остальных беспорядочно отступило». Паттон записал в дневнике, что «батальон 90-й дивизии в этот день повел себя чрезвычайно позорно» и что придется отстранить от должности командира дивизии.

Операция «Кобра» была отложена на несколько дней из-за ливня, прошедшего 20 июля, после которого еще долго стояла низкая облачность. Дождь был настолько сильным, что упаковки из-под армейских пайков, которыми солдаты окружали свои окопы, превратились в бесформенную массу. Американцев, как и англичан с канадцами, сильно донимали комары, да и постоянные задержки настроения не улучшали. Один из офицеров 3-й танковой дивизии был настроен более философски. «Война – это на 90 % ожидание, – писал он в дневнике. – Это не так уж плохо, если есть что почитать». Но бригадный генерал Морис Роуз, заслуживший репутацию одного из лучших танковых командиров американской армии, даже под дождем не тратил времени зря. Он использовал эти дни для усиленной подготовки танкистов и пехоты к совместным действиям.

Брэдли нуждался в хорошей ясной погоде. Генерал пребывал в решимости отутюжить линию фронта ударами тяжелых бомбардировщиков, но желал избежать серьезнейшей ошибки, допущенной при операции «Гудвуд», когда медленное продвижение не позволило с толком использовать шоковый эффект бомбардировок. 19 июля Брэдли вылетел в Англию, чтобы обсудить планы бомбардировки с авиационным командованием. Он хотел, чтобы применялись только легкие бомбы – это позволило бы избежать появления глубоких воронок, затрудняющих движение бронетанковых войск. Район массированной бомбардировки представлял собой прямоугольник, прилегавший к южной стороне дороги Перьер – Сен-Ло.

Командование авиации согласилось удовлетворить пожелания Брэдли, но четко дало понять, что невозможно наносить удары только вдоль дороги [229]. Самолеты должны были, двигаясь с севера, пролететь над ожидавшей их удара армией, подобно тому, как это было в секторе «Омаха». Авиаторы также считали, что отвод передовых частей всего на 800 метров, как предполагал сделать Брэдли для эффективного использования шокового эффекта, недостаточен для обеспечения безопасности войск. После долгих споров армия и авиация сошлись на цифре около 1100 метров. Метеорологические сводки сообщали, что к полудню 24 июля небо будет уже достаточно чистым, и час «Ч» был назначен на 13:00.