Энтони Бивор - Высадка в Нормандии

Той ночью пытались уйти две крупные немецкие колонны, в одной из которых было 96 машин, включая «танки, 150-мм и 170-мм орудия – на автотяге и самоходные орудия, – бронетранспортеры, штабные автомобили, мотоциклы и грузовики». Солдаты были из 275-й пехотной дивизии, 17-й моторизованной дивизии СС и разведбатальона 2-й танковой дивизии СС «Дас Рейх». «Минометы поджигали машины, артиллерия 62-го и 78-го полевых артдивизионов без пристрелки открыла огонь по перекресткам дорог, а затем вдоль всей дороги».

Подбитый американский истребитель танков M-10 стоял на обочине дороги Сен-Дени – Лангрон. Пока мимо него проходила немецкая колонна, члены экипажа притворялись убитыми, а затем, когда проехал последний немецкий бронетранспортер, стали подбивать немецкие машины одну за другой из своей 75-мм пушки, всего выпустив 28 снарядов.

Основные силы американцев были вынуждены отойти от перекрестка на возвышенность, где пехота могла прикрыть «Шерманы» от немецких солдат, пытавшихся подобраться поближе и поджечь их с помощью фаустпатронов. Головная машина в немецкой колонне, танк Т-IV, буксировавший к тому же 88-мм пушку, двинулся в сторону оборонявшихся, но был уничтожен выстрелом противотанкового орудия. «После этого началась настоящая бойня», – докладывал один офицер. Минометный дивизион вел беглый огонь по колонне на всей ее протяженности «в последовательности «один зажигательный снаряд – три фугасных». Фосфорные снаряды поджигали машины, освещая окрестности и помогая танкистам и минометным расчетам, стрелявшим прямо по открытым кузовам немецких бронетранспортеров. Пока наводчики танковых орудий вели огонь по колонне противника, командирам танков приходилось отбиваться от вражеской пехоты, ведя огонь из тяжелых 12,7-мм пулеметов, установленных на башнях «Шерманов».

Один офицер вспоминал: «Когда забрезжил рассвет, до 300 немецких пехотинцев попытались прорваться через болото севернее дороги на Гримениль… танки погнались за ними и перебили почти всех. На самом болоте и на берегу было обнаружено около 300 убитых». Еще 600 трупов лежали на дороге, проезжая по которой они попали под огонь минометов и артиллерии – «кровавое месиво из рук, ног, голов и обугленных тел… нашли не менее трех женщин-немок с почти оторванными головами». Один из убитых был шофером штабного автомобиля генерал-майора. «Генерал-майора опознали по форме, но когда позже офицеры батальона вернулись, то они обнаружили, что охотники за сувенирами сняли с него всю одежду» [237].

Американская похоронная служба насчитала в колонне из 96 машин 1150 погибших немцев. «Весь район был завален сожженными и разбитыми машинами, из которых торчали куски человеческого мяса», – рассказывал один офицер. В другом отчете утверждалось, что «пленных было столько, что невозможно сосчитать. Некоторые из них говорили, что не ели по два-три дня». Тем временем 82-й разведбат устремился на юг, чтобы захватить мосты через реку Сьенн.

Боевая группа бригадного генерала Хикки из 3-й танковой дивизии, преследовавшая отступавших немцев, обнаружила в Ронсе «испорченное и просто брошенное немецкое снаряжение, которое так загромождало главную улицу, что продвигаться по ней было невозможно, и нашим войскам пришлось выбираться из города переулками». Для очистки главной улицы пришлось привести бронированные бульдозеры. Желавших сдаться немецких солдат было так много, что их пришлось отсылать в тыл без конвоя. Когда 3-я танковая вышла в район Гримениля и Сан-Дени-ле-Гаст, один офицер медслужбы записал в дневнике: «Бойня просто ужасная. Некоторые солдаты противника раздавлены нашими танками в лепешку».

Генерал-майор Рудольф-Кристоф фон Герсдорф, новый начальник штаба 7-й армии, прибыв во второй половине дня 29 июля на ее передовой КП в 5 км северо-западнее Авранша, обнаружил, что положение катастрофическое [238]. Приказы о взрыве мостов отданы не были, наземных линий связи больше не существовало. В результате отступления немцев с побережья, так взбесившего Клюге, практически некому было оказать сопротивление американским 6-й и 4-й танковым дивизиям.

На побережье в районе Гранвиля немцы начиная с 01:00 в течение пяти часов взрывали портовые сооружения. Местный полицейский комиссариат сообщил, что немецкие солдаты мародерствовали и угоняли все транспортные средства, которые только могли найти, чтобы бежать в южном направлении. Один американский танковый взвод даже проехал менее чем в 100 метрах от КП 7-й армии, не заметив его. В полночь оберстгруппенфюрер СС Хауссер со своим штабом начал отходить к востоку от Мортена.

Паника царила не только в Рош-Гюйоне, но и в ставке Гитлера, в Вольфшанце. Находившийся в ставке фюрера генерал Варлимонт вспоминал, что Клюге передали «срочный приказ не допустить врага в Авранш. Все видели, что войска союзников прорывают фронт по всей Нормандии». Гитлер также тревожился о судьбе 17-й моторизованной дивизии СС «Гетц фон Берлихинген», которая «как сквозь землю провалилась» при отступлении. «Никто никогда так и не смог узнать или вычислить, что с ней произошло, несмотря на настойчивые попытки. Наша озабоченность ее судьбой была понятна: по боевым качествам дивизии СС были подобны «каленому железу» – в том смысле, что к ним нельзя прикасаться. Гитлер всегда верил всему, что свидетельствовало в пользу его эсэсовцев, и никогда не допускал критики в адрес своей «черной гвардии».

Большая часть немецких войск отступила на Перси. Американские разведчики, пытаясь найти незащищенную дорогу к деревне, отыскивали все возможные обходные пути, но повсюду были выставлены вражеские заслоны. На одном проселке сержант, ехавший в головном джипе, заметил нескольких немецких солдат, по-пластунски пробиравшихся через кустарник. «Всыпь им!» – крикнул он солдату, стоявшему за пулеметом на корме машины. Стрелок открыл огонь трассирующими пулями, перебив почти всех. Он пошутил, что пули были гуманными, поскольку стерилизовали входное и выходное отверстия раны. Многие солдаты считали, что пробил час возмездия за тяжелые бои в бокаже.

У немцев фактически не осталось сил для обороны побережья. Батальон полевого пополнения на южном берегу реки Сьенн вновь окружил тех, кто отбился от своих частей, выскользнув из окружения. 6-я и 4-я танковые дивизии, на тот момент уже находившиеся под командованием Паттона, шли к Авраншу. Патон не принимал никаких объяснений по поводу задержек. «Нужно настигнуть противника до того, как он успеет закрепиться», – писал он в дневнике 29 июля. Паттон пребывал в прекрасном расположении духа. Прорыв состоялся. Теперь должен был состояться выход на оперативный простор, который он считал своим священным правом.