Энтони Бивор - Высадка в Нормандии

21 августа канадские и британские армии достигли линии от Довиля на побережье через Лизье к Орбеку. Канадцев усилили бельгийской 1-й пехотной бригадой, взявшей Довиль уже на следующий день, а также нидерландской Королевской принцессы Ирэн бригадой, наступавшей на Онфлер в устье Сены. К концу сражения прибыла еще и чешская танковая бригада. Дороги, ведшие к переправам через Сену, были забиты немецкими машинами. Некоторые были брошены из-за нехватки горючего, другие сгорели от обстрелов истребителей-бомбардировщиков.

Пилоты «Тайфунов» в очередной раз невероятно преувеличили свои успехи. Они заявили об уничтожении 222 бронемашин, но из 150 оставленных немцами машин лишь 13 были уничтожены ударами с воздуха. Нет, однако, никаких сомнений, что значительная часть из 3468 немецких автомашин и артиллерийских орудий была уничтожена огнем авиационных пушек. Кроме того, пилоты «Тайфунов» 123-го воздушного крыла были потрясены, когда потеряли над Сеной 4 самолета из-за атаки вынырнувших им навстречу немецких Ме-109, которым почти никогда не удавалось прорваться сквозь заслоны «Мустангов» и «Спитфайров», патрулировавших небо Центральной Франции.

Немцы, все еще находившиеся к западу от низовий Сены, переправлялись через реку под покровом ночи, используя лодки и даже понтонные мосты, которые на рассвете разбирали, чтобы избежать ударов с воздуха. «Паромные переправы на Сене были подготовлены и распределены между дивизиями, – писал генерал Байерляйн. – Но это распределение никого не волновало: каждый переправлялся где вздумается. Большинство паромов было конфисковано эсэсовцами, обычно не позволявшими использовать их солдатам других частей». Артиллеристы держались в воде за своих лошадей, а некоторые даже плыли верхом на них. 23 августа, когда погода не позволила истребителям-бомбардировщикам союзников подняться в воздух, 21-й танковый инженерно-саперный батальон начал строить в районе Руана мост, который позволил бы их танкам переправиться на тот берег. Но следующий день выдался солнечным, и мост был разрушен через два часа после окончания строительства. Зато лесистые склоны извилистой долины позволяли немцам скрываться в дневное время.

Штаб Моделя в Рош-Гюйоне опустел при первом же известии о приближении американцев. 5-я танковая армия перевела свой КП сначала в Руан, затем в Амьен, где Эбербах и начальник штаба Герсдорф были захвачены в плен танкистами Гвардейской дивизии, хотя Герсдорфу через несколько часов удалось бежать.

К югу от Парижа остатки саперной группы 276-й пехотной дивизии вышли 22 августа к Мелену. Их «ситроен» въехал в город незадолго до прибытия головных отрядов Паттона. Ефрейтор Шпикеркеттер и его товарищи считали, что теперь они в безопасности и смогут спокойно добраться до Меца. Но, как только фельджандармерия опознала в них саперов, им было приказано отправляться в Париж и готовить взрыв мостов через Сену. Присоединившись к другим солдатам своего батальона, они получили новые грузовики «опель-блиц», но по прибытии на площадь Согласия заметили, что улицы пусты, а тишина с каждой минутой становится все более зловещей. Посреди переулков виднелись баррикады, возведенные повстанцами.

Их отвезли в форт, использовавшийся при осаде Парижа 1871 года, – теперь он служил складом боеголовок торпед. Военные моряки помогли погрузить взрывчатку на машины. Потом, проезжая по Елисейским Полям, саперы услышали выстрелы. В панике они открыли огонь наугад. Когда стрельба окончилась, немцы со стыдом обнаружили, что пробили одну из шин на своем собственном грузовике. Хорошо хоть никто не погиб.

22 августа Сопротивление прервало перемирие и начало генеральное наступление в соответствии с приказом «Все на баррикады!». В тот же день генерал фон Хольтиц получил от Гитлера категорический приказ разрушить Париж. Ральф Нордлинг, брат шведского генерального консула в Париже, сумел добраться до штаба Паттона в Дре и попросил его спасти Париж (до него с подобной просьбой уже обращался майор Роже Галлуа, представитель полковника Роль-Танги). Их беседу вспоминал присутствовавший при ней генерал-майор Гилберт Кук, командир 12-го корпуса.

– Париж нужно объявить открытым городом и спасти от разрушений, – предложил Нордлинг, обрисовав обстановку в городе – вероятно, в слишком мрачных тонах.

– Я могу за одни сутки открыть его нараспашку и снова закрыть, – ответил Паттон.

– Там слишком много немцев.

– У меня информация точнее, – возразил Паттон. Вероятно, он имел в виду утренний разговор с Галлуа.

Он согласился отправить Нордлинга и его спутников в штаб Брэдли в районе Лаваля, чтобы они изложили свою просьбу там.

И Нордлингу, и Галлуа, который также был отправлен в штаб, помогло то, что, узнав об их прибытии, де Голль и генерал Кениг направили экстренное обращение к Эйзенхауэру. Брэдли, находившемуся вместе с Эйзенхауэром в Гранвиле, их доводы пересказал начальник штаба 12-й армейской группы бригадный генерал Эдвин Л. Зиберт. Французы сообщали, что «каждый день от голода умирают от 4000 до 5000 детей и стариков» и что метро и канализация заминированы.

Эйзенхауэр уже засомневался в правильности своего решения обойти Париж. «Ладно, какого дьявола, Брэд? – сказал он. – Думаю, нам нужно войти в город». Брэдли согласился, что другого выхода нет. Эйзенхауэру пришлось сообщить в Вашингтон генералу Маршаллу о своем решении, подав его как чисто военное и направленное на помощь Сопротивлению. Рузвельт пришел бы в негодование, если бы узнал, что подлинной причиной является попытка привести к власти де Голля [276].

В 19:30 Леклерк с нетерпением ждал возвращения Брэдли в штабе 12-й группы армий, у взлетно-посадочной полосы. Наконец приземлился «Пайпер-Каб» и подрулил к джипу Леклерка. «Ладно, вы победили, – сказал Брэдли, выйдя из самолета. – Вас решено направить на Париж». Леклерк поспешил на КП своей дивизии. Не успел еще его джип остановиться, как Леклерк крикнул одному из офицеров штаба: «Немедленно выступаем на Париж!» Слезы радости брызнули из глаз французских солдат. Даже для бойцов колониальной армии, никогда не видевших Париж до этого, его освобождение было символом всего, за что они сражались последние несколько лет.

Генерал Героу, командир 5-го корпуса, был вызван в штаб 1-й армии, где ему рассказали о восстании, о том, что у Сопротивления заканчиваются боеприпасы, и о том, что, вероятно, каждый день от голода умирает несколько тысяч человек. Ему также сообщили о приказе генерала Эйзенхауэра немедленно направить на Париж франко-американо-английские войска [277]. «В город следует войти лишь в случае, если сопротивление немцев удастся преодолеть незначительными силами. Серьезные бои, воздушная бомбардировка либо артобстрел недопустимы, поскольку разрушений в городе необходимо избежать любой ценой». После того как над Парижем будет установлен контроль, генерал Героу должен передать командование там генералу Кенигу, которого де Голль назначил военным губернатором столицы. Героу немедленно дал предварительный приказ, в котором 2-й танковой дивизии и 102-й танковой группе приказывалось быть в состоянии часовой готовности к выступлению на восток.