Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле

Сержант Сэм Брэдшо разыскивал остатки своего танкового соединения после провала операции Crusader и увидел вражеского солдата, ковылявшего по проложенной в песке колее.

Я подъехал и окликнул его: «Итальянец?» Он на прекрасном английском ответил: «Нет, я не итальяшка, я немец», – само предположение показалось ему обидным. Он был ранен, поэтому я подвез его на танке и дал напиться. Он угостил меня сигаретой Capstan. «Мы перехватили вашу колонну с провиантом», – пояснил он. Примерно в километре впереди мы увидели немецкие бронемашины, и мой немец скатился с танка и захромал к ним. Мой стрелок прицелился в него, но я крикнул в переговорник: «Не стреляй, пусть идет!» Немец обернулся, отсалютовал и нахально крикнул: «Свидимся в Лондоне». В ответ я прокричал: «Лучше в Берлине» 49.

Но в рыцарском ведении войны имелась оборотная сторона: если союзники считали свое положение со стратегической точки зрения безнадежным, они были готовы, особо не стыдясь и не опасаясь последствий, сдаться, нежели сражаться до последнего человека или погибать в безводной пустыне. Английских военачальников и в особенности их начальство в Лондоне весьма удручали частые местные капитуляции и в целом отношение к войне как к спорту.

Восьмая армия отличалась пестрым национальным составом. Новозеландская дивизия (впоследствии корпус) считалась образцовой, солдаты проявляли лучшие качества своего народа – надежность и решительность. Высоко ценились также два австралийских дивизиона, особенно после того, как сложилась легенда о стойком сопротивлении «динго» в осажденном Тобруке. Однажды немецкий офицер наорал на пленника: «На хрена вы, австралийцы, явились сюда воевать за гадов-англичан?!» 50Военный корреспондент Алан Мурхед писал о «людях из доков Сиднея и с овечьих ранчо Риверины, этих образцах отваги с тощими грязными лицами, в высоких ботинках, с револьверами в карманах. Большими разлапистыми ладонями они крепко держат свои винтовки и ухмыляются, вечно ухмыляются». Эти ребята, недисциплинированные, зачастую и не имевшие хорошего начальства, безусловно, заслужили свою грозную славу, в особенности ночными вылазками. «Австралийцы считали себя лучшими в мире вояками, – писал английский офицер, – и по праву» 51. Он уточнял, что подразделения австралийцев держались на «товариществе», а это для настоящего солдата куда более сильный стимул, чем абстрактная цель войны.

Не столь однозначны были отзывы о южноафриканцах в составе армии Окинлека. В благоприятные дни эта дивизия тоже хорошо сражалась, но в тяжелые времена не слишком хорошо проявляла себя. То же самое можно сказать и об Индийской армии: порой тут тоже демонстрировали замечательное умение воевать, совершали подвиги, но не приходилось рассчитывать на надежные и постоянные результаты. Британцы по заслугам ценили своих любимцев гуркхов, но и в этом подразделении не каждый был героем. И сколько бы белые офицеры ни уверяли себя в том, что их люди преданы королю и главе империи, на самом деле Индийская армия состояла из наемников. Элитой Восьмой армии считались собственно английские подразделения – Седьмая бронедивизия, «Крысы пустыни». С уважительной опаской относились немцы и к британской артиллерии. Но старые конные полки, кое-как пересаживавшиеся с лошадей на танки, были склонны к подвигам бездумной опрометчивости в соответствии с худшими традициями кавалерии.

И еще одна существенная проблема, от которой не удалось избавиться до конца лета 1942 г.: недоверие бойцов к собственному верховному командованию. В особенности парни из колоний полагали, что их жизнями рискуют, а порой и жертвуют во имя плохо продуманных планов и не таких уж важных целей. Досадовали на огромный «хвост», который вел себе привольную жизнь в Египте, в то время как солдаты сражались и погибали в пустыне. Британский артиллерист озлобленно писал: «Я понял, что на каждого из нас, потеющего в грязи и пыли Западной пустыни, приходится двадцать шляющихся по барам и ресторанам, ночным клубам и борделям, спортивным клубам и ипподромам Каира» 52. Другой солдат написал циничную песенку от лица этих счастливчиков:

Премьер-министр Великобритании разделял чувства своих солдат. Чтобы содержать армию в стране, где отсутствовали промышленность и развитая инфраструктура, сложная система поставок была необходима, но неужели требуется СТОЛЬКО людей, бушевал Черчилль, чтобы заниматься логистикой и администрированием? На фронт бы их всех!

Сражавшиеся в пустыне испытывали меньше трудностей, чем те, кто попал в Россию, Бирму или на острова Тихого океана, но недостаток воды пугал всех. «С первого часа после рассвета нам начинают досаждать мухи, – писал итальянский офицер. – Песок забивается в рот, в волосы, в одежду, нет никакой возможности избавиться от жары» 53. Уже знакомый нам Пьетро Остеллино писал домой в августе: «От одного этого климата можно впасть в безнадежность. Мы целыми днями страдаем от адской жары, от тени нет никакой пользы – дует удушливый ветер. Вся долина превращается в раскаленную печь. К восьми вечера ветер стихает, но тогда мы задыхаемся» 54. В танках температура поднималась до 40 и даже 50 градусов. Открывать люки было бессмысленно – внутрь ссыпался горячий песок.

Английские солдаты получали чуть больше литра воды в день, а также вволю чая, который варили в старых бидонах из-под топлива на кострах, где не пойми, чего больше было – бензина или песка. Питались консервированной говядиной, печеньем и фруктами из банок. Немцы старались по возможности захватить обоз Восьмой армии, предпочитая их снабжение собственному, в особенности они радовались сигаретам. «Мы так постепенно превратимся в Томми, – балагурил Вольфганг Эверт во время одной из удачных операций Роммеля. – Наши машины, бензин, еда, одежда – все английское. Я позавтракал двумя банками молока, банкой ананасов, бисквитами и цейлонским чаем» 55.

Постепенно обе армии привыкали к мысли, что пустыня – это опасная территория, перемещаться по ней, а тем более сражаться нужно с оглядкой. «Гладкий желтый песок, такой привлекательный с виду, на самом деле смертоносен, – писал английский офицер. – Только небольшие его участки удается проскочить, и то на большой скорости, иначе грузовик увязнет по самую ось. По гальке ехать лучше, но иной раз это лишь предательски тонкий слой, а под ним мягкий песок, и только опытный глаз различит это на подъезде. Местами пустыня гладкая и твердая, словно асфальт для гонок, на много миль во все стороны, местами – засасывает, словно патока» 56. Обе стороны использовали захваченные вражеские машины, в результате обе порой обманывались. Неприятный сюрприз для англичан: в приблизившихся к ним английских машинах и танках сидят люди Роммеля. Однажды Болонская дивизия итальянцев в ужасе увидела вблизи английские грузовики, но внутри оказались немцы.