Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле

Вторжение Гитлера в Советский Союз стало главным событием мировой войны, подобно тому, как холокост стал основным преступлением нацизма. Германия попыталась осуществить амбициозный план: изменить исторические границы расселения славян и основать новую империю на Востоке. Нацисты утверждали, что следуют примеру других европейских стран, выкраивая себе жизненное пространство на землях дикарей. Английский историк Майкл Говард писал: «Многие немцы, едва ли не большинство, в том числе и почти все немецкие интеллектуалы, воспринимали Первую мировую войну как битву за выживание культуры против объединившихся сил русского варварства и куда более вкрадчиво-опасной цивилизации Запада уже не в лице французской аристократии, но воплощенной в материалистическом англо-саксонском укладе. Это убеждение целиком вошло в идеологию нацистов и послужило источником их собственной философии» 3.

Миллионы немцев с детства воспитывались в убеждении, будто над их народом нависла страшная угроза, которая исходит от Советского Союза. «Для большевиков – самое подходящее время атаковать Европу и попытаться осуществить свои планы мирового господства, – писал ярый наци, пилот люфтваффе Хайнц Кноке в 1941 г. – Заключит ли западный капитализм с его демократическими институтами альянс с большевизмом? Будь у нас развязаны руки на Западе, мы смогли бы сокрушить большевистские орды, и ничего тут Красная армия не поделала бы. Спасли бы Западную цивилизацию» 4. Естественно, при такой логике Кноке счастлив был участвовать во вторжении в Россию. И многие командиры разделяли его чувства. Ганс Ешоннек, начальник генштаба ВВС, годом ранее был расстроен неудачной Британской кампанией и считал, что там понапрасну растрачивались вверенные ему боевые резервы. Теперь же ликовал: «Наконец-то снова нормальная война!»

Восемнадцатилетний Генрих Метельманн, слесарь из Гамбурга, ставший водителем танка, позднее писал: «Я усвоил как нечто само собой разумеющееся долг немцев – ради блага всего человечества привить наш образ жизни низшим расам и тем нациям, которые в силу своего ограниченного интеллекта даже понять толком не могли нашу миссию» 5. Как многие молодые немцы в тот период войны, он бестрепетно ожидал отправки на Восточный фронт. «Мало кто из нас понимал, на что идет. Эта экспедиция, да и вся война, была для нас великим приключением, возможностью ускользнуть от скуки гражданской жизни, ну и заодно исполнить священный долг перед фюрером и отечеством».

Стратегия Гитлера – в той мере, в какой он вообще что-то планировал, а не хватался за представлявшиеся ему возможности, – проистекала из понимания, что отсрочка играет на руку его врагам: они успеют вооружиться и сплотиться против него. С целью устрашить потенциального противника незадолго до того, как план Barbarossa был осуществлен, германского военного атташе возили из Москвы на новые военные заводы, строившиеся в Сибири. Но доклад атташе произвел действие, обратное желаемому. Гитлер заявил своим генералам: «Вот видите, как много уже они успели. Нужно скорее нанести удар» 6. Уничтожение большевизма и порабощение огромного населения СССР издавна были основными целями нацизма, они провозглашались в речах и текстах Гитлера с 1920-х гг. Присутствовало и желание воспользоваться практически неисчерпаемыми природными ресурсами России.

Сталин, вероятно, собирался вступить в схватку со своим грозным соседом, но когда это ему самому будет удобно. Если бы в 1940 г. Германия увязла в затянутой войне на истощение сил против французов и англичан (на это Москва очень надеялась), то русские могли бы ударить Гитлеру в тыл, но при условии, что союзники предложат им крупные территориальные приобретения. Сталинские генералы разработали планы нападения на Германию (впрочем, они рассматривали и другие ситуации), предположительно рассчитанные на 1942 г. Тем не менее в 1941 г. армии Сталина не смогли противостоять в одиночестве удару вермахта. Несмотря на усиленную мобилизацию (действующая армия СССР выросла вдвое между 1939 г. и моментом германского вторжения), Москва еще не приступила к программе перевооружения, по которой предстояло снабдить Красную армию одной из лучших боевых систем в мире.

Итак, с точки зрения Гитлера, операция Barbarossa была, несомненно, оправдана: Германия успевала использовать свое преимущество. Но Гитлер роковым образом заблуждался относительно военной и индустриальной мощи, уже накопленной Сталиным, его нисколько не тревожила мысль о безграничных просторах России, и фюрер безответственно подошел к логистике снабжения на случай, если кампания затянется. Хотя за последний год вермахт был усилен, в том числе несколькими сотнями новых танков, а многие подразделения были укомплектованы оружием и транспортом, захваченным в Чехии в 1938–1939 гг. или во Франции в 1940 г., только бронедивизии адекватно снабжались и транспортом, и оружием. После триумфа на Западе Гитлер и не догадывался, насколько труднее будет совладать с тиранией, подданные которой привыкли к страданиям и жертвам, нежели с демократическими государствами вроде Франции и Британии, с их глубоко укоренившимися добродетелями умеренности и уважения к человеческой жизни.

Офицеры вермахта гордились своей принадлежностью к культурной нации, однако с готовностью согласились и на варварские методы, предусмотренные планом Barbarossa. Предполагалось уморить голодом 30 млн русских, чтобы за их счет прокормить Германию. Автором этой оригинальной концепции был руководитель германского сельского хозяйства Герберт Бакке. На встрече 2 мая 1941 г., где обсуждалась грядущая оккупация Советского Союза, секретариат по вооружению выразил готовность пойти на меры, чрезвычайные даже по понятиям Третьего рейха:

1. Война может продолжаться только при условии, что на третьем году вермахт будет целиком питаться за счет России.

2. Если мы заберем у этой страны то, в чем мы нуждаемся, миллионы ее жителей умрут от голода.

Таким образом, план Barbarossa не сводился к военной кампании – это была также экономическая программа, подразумевавшая смерть десятков миллионов человек – и в этой части программа была практически выполнена. Некоторые военачальники протестовали против приказов, вовлекавших их подчиненных в систематическое истребление коммунистов, но больше было тех, кого смущала гитлеровская стратегия вторжения. Генерал-майор Эрих Маркс, блестящий специалист, отвечавший за предварительное планирование, советовал нанести основной удар к северу от болот Припяти, поскольку русские выставляли оборону южнее. Кое-кто из полководцев высказывал мнение, что милосердное обращение с побежденными сделает их покорными, но поскольку эти соображения основывались не на моральных принципах, а на практическом подходе, то, столкнувшись с жесткими распоряжениями из Берлина, такого рода критики умолкли и принялись добросовестно выполнять людоедские приказы.