Макс Хейстингс - Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Командиром 2-го корпуса он стал неожиданно, сменив генерал-лейтенанта сэра Джеймса Грирсона, внезапно скончавшегося от сердечного приступа. Сибаритский образ жизни и внушительные объемы Грирсона плохо сочетались с тяготами активной военной службы, однако его смерть стала тяжелым ударом, поскольку, как бывший военный атташе в Берлине, он хорошо знал немецкую армию. Китченер выдвинул Смита-Дорриена на смену Грирсону, надеясь, что тот сумеет противостоять Френчу, который его терпеть не мог. В целом спокойный и крепкий, новый командир корпуса был склонен к вспышкам крайней ярости, бросавшей подчиненных в дрожь и побудившей начальника штаба подать в отставку после Монса.

Однако именно этот человек командовал 26 августа при Ле-Като. Перед рассветом Смит-Дорриен посовещался с теми высшими офицерами, которых смог собрать. Алленби, командовавший кавалерией, доложил, что и люди, и лошади «порядком выдохлись». Если 2-й корпус не начнет отступать до зари, неизбежно придется сражаться, поскольку враг уже близко, добавил он. Хьюберт Гамильтон, командующий 3-й дивизией, заявил, что до 9 утра его часть выступить не может никак. 5-я дивизия оказалась еще более медлительной, а 4-я (выгрузившаяся с поезда после переезда из порта только вечером 24 августа и пока ожидающая части обеспечения) увязла в арьергардных боях. Смит-Дорриен спросил Алленби, согласен ли тот поступить под его командование. Кавалерист ответил, что да. «Отлично, джентльмены, значит, мы сражаемся, – патетически провозгласил командир корпуса. – А генерала Сноу [командующего 4-й дивизией] я тоже попрошу перейти под мое командование».

Присутствующие офицеры вздохнули с облегчением. После хаоса и неразберихи, царивших в войсках последние три дня, наконец обозначилась четкая задача, которая их воодушевила. Известие о том, что половине британской армии придется вести второй бой августовской кампании без поддержки и руководящих указаний верховного главнокомандующего, обрадовало поначалу и сэра Джона Френча, узнавшего об этом из доставленного в штаб на автомобиле донесения. Позже он публично отрекся от своей реакции, обличив Смита-Дорриена в мемуарах. Однако, учитывая затруднительное положение, в котором оказался 2-й корпус, сложно представить, что его командир мог бы отреагировать иначе. Он предложил попытаться нанести немцам «останавливающий удар», чтобы получить передышку для возобновления отступления. Смит-Дорриен надеялся на поддержку 1-го корпуса, не получив от Френча даже намека, что Хейг продолжает отступать, оголяя правый фланг 2-го корпуса.

В 7 утра Смита-Дорриена позвали к телефону железнодорожной сети – звонившим оказался Генри Вильсон. Заместитель начальника штаба передавал решение главнокомандующего: 2-й корпус должен возобновить отступление. Поздно, сказал Смит-Дорриен, войска уже вступили в бой и до темноты прерваться не смогут. Позже Вильсон утверждал, что ответил на это: «Удачи! Впервые за три дня я слышу чей-то бодрый голос». Однако, судя по всему, сэр Генри оценил перспективы 2-го корпуса крайне пессимистично. Позже в тот же день Смит-Дорриен в разговоре с Джеймсом Эдмондсом сетовал на то, что его держат в неведении относительно общей картины, и на то, как трудно в одиночку принимать такое серьезное решение. Эдмондс попытался его успокоить: «Не волнуйтесь, сэр, вы поступили правильно» {490}. На это генерал возразил, что в ставке главнокомандующего явно считают иначе: «Этот Вильсон сказал утром по телефону, что, если я приму бой, будет еще один Седан» – имея в виду разгромное поражение французов в 1870 году.

Получив сообщение от Смита-Дорриена, что он намерен остаться в Ле-Като и оказать сопротивление, начальник штаба сэра Джона Френча сэр Арчибальд Мюррей решил, что на этом британским экспедиционным войскам придет конец. Его реакция могла бы показаться слишком театральной, если бы не была абсолютно искренней – он рухнул в глубокий обморок. Его коллега Чайлдс по прозвищу Фидо решил спасти положение: «Не надо врача, у меня есть пинта шампанского» {491}. «И они влили ее в Мюррея. В пять утра! – сардонически констатировал Джеймс Эдмондс. <���…> “Кудряшка” Берч, который как раз объезжал поле, с растущей яростью разыскивая кавалерийские бригады, потерянные Алленби, передал распоряжение из ставки главнокомандующего – “сберечь кавалерию и конную артиллерию”». В это время штаб Френча находился в состоянии прогрессирующего сумасшествия.

Теперь и в последующие дни главнокомандующим и его штабом владели пораженческие настроения и настоящая паника. Жоффр убедился в этом лично, когда чуть позже утром прибыл в Сен-Кантен обсудить свой новый план кампании с британцами и командующим 5-й армией Ланрезаком, пока корпус Смита-Дорриена бился не на жизнь, а на смерть в нескольких километрах к северу. Встреча состоялась в мрачном, заставленном мебелью буржуазном особняке недалеко от главной улицы, где обосновался сэр Джон Френч. Ланрезак, будучи с утра в дурном расположении духа, раскритиковал и Жоффра, и Френча (перед его собственным штабом), ошеломив и даже вызвав негодование обоих. Он согласился с утверждением Жоффра, что 5-й армии жизненно важно продолжать контратаку, чтобы оттеснить немцев, и обещал, как только его отступающие войска оставят позади окружающие Авен леса, где артиллерия не могла как следует развернуться, возобновить наступление на открытой местности.

Жоффру было невдомек, что на самом деле Ланрезак ничего подобного делать не собирался. 26 августа, пока британцы сражались у Ле-Като, 5-я армия продолжила дрейфующее отступление; из всех французских войск вести бои в тот день пришлось лишь кавалерии Сорде и горстке территориальных подразделений по левому флангу Смита-Дорриена. Том Вулакомб из Мидлсексского полка один из немногих британских офицеров выразил союзникам признательность за поддержку: «Французские войска… генерала д’Амада приняли значительную часть удара на себя». Тем временем в Сен-Кантене Жоффра потрясла гневная речь британского главнокомандующего, который возмущался отсутствием поддержки со стороны французов и тем, что британские экспедиционные войска с первой минуты на фронте никто не прикрывает. Совещание проходило в закрытой ставнями полутемной комнате, где, по словам Спирса, «все говорили вполголоса, словно в соседнем помещении лежал покойник» {492}. Собеседникам требовались пространные разъяснения, поскольку мало кто из присутствовавших британцев говорил по-французски, а Жоффр с подчиненными плохо владели английским.

Французский главнокомандующий начал излагать свой план контратаки – «Общий приказ № 2». К его изумлению, сэр Джон Френч не знал о нем ничего: впавший в прострацию сэр Арчибальд Мюррей не успел показать вышестоящему начальству важный документ. Тогда Жоффр вкратце обрисовал суть: создать новый «маневренный кулак», объединив 4-ю и 5-ю французские армии по правому флангу от экспедиционных войск, а затем прикрыть их с левого фланга свежими силами. Он убеждал британских союзников в необходимости удержать свои позиции и провести контратаку, обещая поддержку со стороны французов.