Валентин Рунов - Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»

Оба они всеми силами стремились показать подчиненным, что равнодушны к дыханию смерти.

В наступлении происходит перелом. Корниловский полк отходит на всем фронте. Его преследуют красногвардейцы. Из обоза доносят, что патроны и снаряды на исходе. Корнилов приказывает выдать последние, в надежде на то, что на станции их много.

Корниловцы, увидев командующего стоящим под огнем в полный рост, останавливаются, несколько минут пребывают в нерешительности на месте и поворачиваются в атаку. Еще нет успеха, но Корнилов уже чувствует, что кризис миновал. Необходимо достичь решительных результатов в другом месте. Придя к такому выводу, он весь свой резерв – Партизанский полк и Чехословацкую роту под командованием Богаевского – направляет для охвата вражеских позиций с запада. Но едва эти части отделились от обоза, оттуда пришло донесение, что в тылу появилась неприятельская конница, а у обоза нет никак ого прикрытия. Корнилов посылает офицера конвоя с приказом, чтобы защищались сами.

Бой затягивается, потери растут. Корнилов переезжает к Богаевскому. Его подразделения медленно разворачиваются против станицы, батарея полковника Третьякова идет вместе с цепями и, снявшись на последней позиции, открывает огонь в упор по ее юго-западной окраине. Батальон Воровского, дважды уже захватывавший окраину и оба раза выбитый оттуда, поднимается вновь в атаку. Открывает огонь артиллерия. Корниловцы врываются в станицу. Батарея галопом мчится по широкой улице к мосту через Бейсужек, обрушивая на сгрудившуюся человеческую массу отступающих красногвардейцев град картечи. Тем временем с востока подошел Офицерский полк. Преодолев ураганный огонь артиллерии, он форсировал по широкому броду реку, усеяв свой путь телами убитых.

Корниловская армия пополнила свои материальные запасы. К ней присоединились три сотни добровольцев из станицы Брюховецкой. Здесь же Корнилов получил и неприятное известие: в ночь на 1 марта кубанские части полковника Покровского оставили Екатеринодар. Они ушли за Кубань, в горы. Это был тяжелый удар для всей армии. Терялся смысл всей операции. В штабе стали готовить приказ о повороте на юг, за Кубань.

«Если бы Екатеринодар держался, – отметил на совещании руководящего состава Корнилов, – тогда не было бы других решений. Но теперь рисковать нельзя. Мы пойдем за Кубань и там в спокойной обстановке, в горных станицах и черкесских аулах отдохнем, устроимся и выждем более благоприятных обстоятельств».

5 марта с наступлением сумерек, соблюдая полнейшую тишину, армия двинулась за усть-лабинскую переправу. Предполагали остановиться на привал в станице Раздольной. Лишь только рассвело, красногвардейские отряды, занявшие тотчас же после ухода арьергарда Кореновскую, стали теснить полк Богаевского. Верстах в двух от Усть-Лабы авангард остановился. Окраина станицы и железнодорожная насыпь были заняты красногвардейцами. Сзади напирал значительный по силам отряд красногвардейцев под командованием Сорокина, угрожавший ослабленному Партизанскому полку. Впереди – станица, а также длинная, узкая дамба в две-три версты, мост, который мог быть в любой момент сожжен или взорван, и железнодорожная магистраль на Екатеринодар. По ней противник мог перебросить в Усть-Лабинскую и подкрепления, и бронепоезда.

Начался бой. Всегда спокойный и уравновешенный Богаевский доносил, что его сильно теснят. Он просил подкреплений. Командующий двинул вперед юнкерский батальон и Корниловский полк. Первый подошел к насыпи железной дороги, второй стал выдвигаться частью сил в обход слева. Быстро выходили юнкера. Встреченные перед самым полотном огнем неприятельских цепей, с криком «ура!» они бросились в атаку.

М. В. Алексеев (советская карикатура 1918 г.).

За сутки армия прошла с боями сорок вест, остановившись в Некрасовской, которую красногвардейский отряд оставил без боя. Люди были измучены. Утром стало известно, что главные силы противника поджидают их в Майкопе. Было решено ввести противника в заблуждение: продолжить движение на юг, а перейдя реку Белую, круто повернуть на запад. Этот маневр, по мнению Корнилова, позволял обеспечить снижение активности противника, выводил армию в район черкесских аулов, создавал возможность соединения с кубанским добровольческим отрядом, отошедшим в направлении Горячего Ключа.

Войска Добровольческой армии, перейдя на левый берег реки Лабы, встретили ожесточенное сопротивление. Наиболее кровопролитный бой пришлось вести 10 марта во время переправы через реку Белую на пути к станице Некрасовской. Успех был переменный. Красногвардейцы беспрерывно вели артиллерийский огонь. Добровольцы отвечали редкими выстрелами. Боеприпасов осталось совсем мало.

К вечеру на фронте установилось равновесие, нарушить которое могла любая из сторон, применив решительные действия. Это почувствовал Корнилов. По его приказу главные силы армии перешли в контратаку в западном направлении. Красноармейцы дрогнули и отошли. Армия уходила в пробитую брешь. Через трое суток она достигла аула Шенджи и встала на ночлег. А на следующий день в сопровождении нарядного конвоя кавказских всадников в аул въехал командующий войсками Кубанского края Покровский. Это был молодой энергичный, смелый, жестокий и властолюбивый человек. Его отряд представлял собой значительную силу.

Деникин пишет: «14-го состоялось в ауле Шенджий свидание с Покровским. В комнату Корнилова, где, кроме хозяина, собрались генералы Алексеев, Эрдели, Романовский и я, вошел молодой человек в черкеске с генеральскими погонами – стройный, подтянутый, с каким-то холодным, металлическим выражением глаз, по-видимому несколько смущенный своим новым чином, аудиторией и предстоящим разговором. Он произнес краткое приветствие от имени кубанской власти и отряда, Корнилов ответил просто и сдержанно. Познакомились с составом и состоянием отряда, его деятельностью и перешли к самому важному вопросу о соединении».

При этом Корнилов высказался за то, чтобы кубанские казаки вошли в состав Добровольческой армии.

Покровский предложил сохранить самостоятельность своего отряда, поскольку согласно «конституции края» кубанские власти желали иметь свою собственную армию. Правда, он согласился войти в оперативное подчинение генерала Корнилова. Лавр Георгиевич настаивал на том, что в создавшейся обстановке целесообразно иметь один сильный войсковой организм. Вопрос, следовательно, остался открытым. Однако медлить дальше было нельзя. Поэтому условились, что на другой день обоз Добровольческой армии перейдет в Калужскую, где и останется временно вместе с кубанским под небольшим прикрытием. Войскам же Добровольческой армии и кубанского отряда ставилась задача захватить станицу Ново-Дмитриевскую, занятую крупными силами красногвардейцев.