Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии

7) рядовой М.С. Ильченко;

8) рядовой А.В. Лубенников;

9) рядовой Г.Ф. Янев.

При эвакуации раненых и убитых саперов погибли:

1) гв. лейтенант В.Н. Дмитриев – ком. мсв;

2) гв. рядовой И.Г. Волошин – санинструктор;

3) гв. рядовой М.А. Григорьев – снайпер;

4) гв. рядовой А.В. Ефремов – снайпер;

5) гв. рядовой О.В. Лощаков – механик-водитель БМП;

6) гв. рядовой Г.А. Ситников – наводчик-оператор БМП;

7) гв. рядовой С.А. Руденко – наводчик-оператор БМП.

Высокий процент убитых (свыше 30 % от потерь) объясняется внезапностью нападения и кинжальным огнем из засады, почти в упор: большинство погибших были убиты в первые минуты боя.

Во Всесоюзной Книге Памяти местом этого боя почему-то указан кишлак Сангсулак на маршруте между Пули-Хумри и Доши. Истинное место боя – ущелье Дарваза (8–9 км южнее Чаугани). Это более чем в 50 км от места, указанного в ВКП.

Я с большой благодарностью вспоминаю афганцев – офицеров ХАД, обнаруживших засаду и, по сути дела, предотвративших разгром нашей колонны. Ведь по замыслу душманов, колонна, втянувшаяся в ущелье Дарваза, должна быть остановлена двумя ударными группами с гранатометами в начале и конце ущелья. Сначала остановить «голову», потом ударить по «хвосту». Так как местность не позволяла колонне развернуться (дорога в насыпи, речка), огонь по всей колонне из РПГ, стрелкового оружия и атака силами первого яруса засады. Взять брошенное оружие, боеприпасы, может быть, пленных, и быстро отойти под прикрытием огня второго и третьего ярусов засады. Я, конечно, не допускаю того, чтобы «духи» могли полностью разгромить нашу колонну, все-таки у нас было более 20 БМП, но потери могли быть большими раза в 4–5.

Кстати, когда эвакуировали подбитые БТР саперов и открыли люки, из одного из них выпрыгнула их служебная минно-розыскная собака Дина, бывшая вместе с командиром роты в первой машине. Она лежала тихо на днище машины, пока ее не эвакуировали с места боя. На собаке не было ни одной царапины, а ее вожатый рядовой Васильев и командир роты, которого перенесли в другой БТР, погибли.

Побитые в полном смысле этого слова, к вечеру мы вернулись в гарнизон. На душе было так гадко. Насколько утром с таким энтузиазмом мы отправлялись на боевые действия, настолько теперь все были подавлены и отводили глаза друг от друга, как будто были виноваты в том, что остались живы.

Ночь проспал крепко, ничего не снилось. Видимо, настолько физически и психологически устал, что просто «вырубился».

А утром прилетел на вертолете командир дивизии генерал Шаповалов. Смотрит мимо, руку не подает. «Что же ты, Кузьмин, саперов угробил, а я на тебя надеялся» – говорит мне. Ну а мне чего оправдываться, понимаю, что кому-то отвечать придется, вопрос серьезный – можно и под военный трибунал угодить. Говорю: «…разбирайтесь, виноватым считаю себя только в том, что не погиб. А если найдете, что еще в чем-то виноват, судите, любое наказание приму как должное».

Буквально еще через час прилетает член Военного совета (ЧВС) армии генерал-майор Ремез. Приказал собрать всех офицеров нашей опергруппы, давай разбираться. Его послал командующий армией генерал-лейтенант Л.Е. Генералов найти виновных в таких больших потерях, ну, а если не найдет – то назначить таковых.

Естественно, что сначала основные вопросы были к майору Бабенко, командиру оперативной группы. А его опять «замкнуло», то ли растерялся, то ли так и ничего не понял, что и как призошло. Стоит, молчит. Смотрю, генерал гнет к тому, что все растерялись: командиры не командовали, солдаты не обучены, бегали как зайцы – вот и результат.

Я не смог больше молчать. Встаю, представляюсь, докладываю, что и как было, какие меры были приняты – все по времени, это проверить легко. Смотрю, Ремез уже потихоньку полностью переключился на меня: «…как это получилось, что колонна, в которой ехал сам начальник разведки дивизии, попала в засаду?» Как будто присутствие начальника разведки уже само собой исключает это. «А ну-ка, доложите, как вы организовали разведку на марше? Дайте мне Боевой Устав».

Принесли ему документ – «Наставление по обеспечению боевых действий СВ. (часть 1. Разведка»), и начал он носом меня туда тыкать в раздел «Разведка на марше и во встречном бою». «Где разведывательные дозоры, где походное охранение? Да вы преступник! Это самые высокие потери в 40А в этом году! Как вы дошли до этого?» Я пытаюсь ему объяснить, но куда там.

Вижу – виновный найден! Терять мне уже было нечего, думаю, под суд меня едва ли отдадут, так как нет в моих действиях состава преступления: из боя я не выходил, боем управлял, а вот с должности, видать, полечу.

Докладываю: «Мы совершали марш по охраняемому маршруту и разведку я вести не мог, так как выполнял задачу – прибыть через 2 часа на Саланг. 177 мсп выполняет боевую задачу, охраняя этот маршрут. Спросите у них, почему они свою задачу не выполнили? Почему командование 108 дивизии не дало мне для сопровождения вертолеты, которые я просил? Почему, когда вечером я доложил им разведданные о том, что на трассе могут действовать отряды из Панджшера, от этого отмахнулись и никаких мер не приняли?»

А ЧВС опять за Устав хватается, смотрю на него и вдруг осознаю: мы люди с разных планет, он даже не понимает, о чем я говорю. У него одна задача – четко доложить командующему, кто конкретно виноват, и все!

Ведь если будет много виновников, тяжело будет отвечать перед вышестоящими инстанциями, вроде бы уже и часть вины лежит на командовании армии. Поэтому найти одного или нескольких конкретных преступно нерадивых офицеров было главной его задачей.

Мысленно выругал себя за то, что опять влез туда, куда не надо. Нарушил старое армейское правило: не спрашивают – молчи! Молчал бы как Бабенко, может, и полегче бы обошлось. А теперь буду главным виновником.

Улетел генерал, а на следующий день в дивизии получили шифротелеграмму от командующего 40А. В ней было подробно расписано, кто виноват и что привело к подобному… В приказной части: «…начальника разведки 201 мсд подполковника Н.М. Кузьмина, командира 1 мсб 149 мсп майора А.В. Власова от должности отстранить и назначить с понижением. Начальника штаба 149 мсп майора А.А. Бабенко, ввиду непродолжительного пребывания в должности, предупредить о неполном служебном соответствии. Заместителю командира 108 мсд поставить на вид». Мол, лучше дорогу охранять надо!

Я, в общем-то зная нашу армейскую систему, другого и не ожидал. После сильного стресса наступила какая-то апатия. Думаю, хорошо еще, что хоть под суд не отдают. Служить в Афганистане мне еще оставалось больше полугода, куда бы меня ни определили – хуже не будет. Ведь за эти полтора года я участвовал в 6 вертолетных десантах, когда высадка проходила под огнем душманов, а эта засада, в которую мы попали в Дарвазе, была для меня уже третьей. А сколько раз был под обстрелами, когда пули крошили рядом камни или срезали ветки над головой, или полеты на бомбоштурмовые удары, когда мимо пролетали трассирующие пули зенитных пулеметов, я давно не считал. О случае подрыва КШМ на мине я уже здесь писал. Так что острых ощущений я испробовал досыта и уже устал от них.