Андрей Мелехов - 1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?

В своей статье «Три плана товарища Сталина» Марк Солонин приводит выдержки из любопытнейшего Приказа № 00229 от 18 июня 1941 годакомандования Прибалтийского Особого военного округа (ссылка на «Сборник боевых документов Великой Отечественной войны», № 34, Москва, Воениздат, 1953, – с. 11–12): «...Начальнику зоны противовоздушной обороны к исходу 19 июня 1941 г.привести в полную боевую готовность всю противовоздушную оборону округа ( прим. автора: получается, что боеготовность ПВО Кузнецов начал повышать даже не в обед 21 июня – как упоминалось выше, а уже днём 19 июня )... Не позднее утра 20.6.41 г.на фронтовой и армейские командные пункты выбросить команды с необходимым имуществом для организации на них узлов связи... Наметить и изготовить команды связистов, которые должны быть готовы к утру 20.6.41 г.по приказу командиров соединений взять под свой контроль утверждённые мною узлы связи... Отобрать из частей округа (кроме механизированных и авиационных) все бензоцистерны и передать их по 50% в 3-й и 12-й механизированные корпуса. Срок выполнения 21.6.41 г.» (сборник «Правда Виктора Суворова», с. 84). Напомню читателю, что 3-й и 12-й механизированные корпуса, насчитывавшие вместе не менее 1478 танков (включая минимум 136 Т-34 и КВ), – это основа «бронированного кулака» уже созданного к тому моменту (судя по тексту приказа) Северо-Западного фронта. Зачем им бензоцистерны? Ответ достаточно очевиден: чтобы увеличить автономность мехкорпусов в первые дни наступательной операции.

Приводит М. Солонин и выдержки из текста Приказа № 0033 от 18 июня 1941 года(«Сборник документов...» – с. 22–25), отданного во исполнение приказа командования фронтом командиром упомянутого выше 12-го мехкорпуса генерал-майором Шестопаловым Н.М.: «С получением настоящего приказа привести в боевую готовность все части. Части приводить в боевую готовность в соответствии с планами поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не объявлять... С собой брать только необходимое для жизни и боя». «Дальше, – пишет М. Солонин, – идёт указание начать в 23.00 18 июнявыдвижение в районы сосредоточения, причём все конечные пункты маршрутов находятся в глухих лесах» (там же). Напомню ещё раз, что аналогичные по содержанию приказы («из леса в лес») получили и тайно – передвигаясь исключительно ночью – 18–21 июнявыполнили сотни тысяч военнослужащих, входивших в нескольких десятков танковых и моторизованных дивизий, а также артполки и противотанковые артбригады первого стратегического эшелона Красной Армии.

М. Солонин в своей книге «22 июня. Анатомия катастрофы» цитирует доклад командира 7-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса Хацкилевича (Западный Особый военный округ) от 4 августа 1941 года: «... 20 июня 1941 г.командиром корпуса было проведено совещание с командованием дивизий, на котором была поставлена задача о повышении боевой готовности, т.е. было приказано окончательно снарядить снаряды и магазины, уложить в танки, усилить охрану парков и складов, проверить ещё раз районы сбора частей по боевой тревоге, установить радиосвязь со штабом корпуса. Причём командир корпуса предупредил, что эти мероприятия проводить без шумихи, никому об этом не говорить, учёбу продолжать по плану. Все эти указания были выполнены в срок. 22 июня в 2 часабыл получен парольчерез делегата связи о боевой тревоге со вскрытием «красного пакета». Через 10 минут частям дивизии была объявлена боевая тревога...» (с. 98). Удивительно! Оказывается, самое мощное механизированное соединение Красной Армии на Западном фронте (1131 танк, из них – 452 КВ и Т-34) нарушило режим радиомолчания ещё 20–21 июня 1941 года! Ещё удивительнее то, что так называемый «красный пакет» в 6-м мехкорпусе вскрыли за два часа до начала войны– и осуществили это вроде бы в нарушение запрещающего поступать именно таким образом приказа Сталина (мирно спавшего в 2 часа ночи на своей даче) и «предупреждающей» директивы Жукова—Тимошенко! Учитывая, что условный пароль вскрыть пакет с инструкциями на случай начала войны доставил делегат связи, приходится сделать вывод о том, что гонец из штаба фронта выехал ещё раньше – скажем, примерно в 1.00 ночи 22 июня.

Но это ещё не всё! Дело в том, что то же самое происходило на Юго-Западном фронте с другим «суперсоединением» Красной Армии – 4-м механизированным корпусом А. Власова (979 танков, из них 414 – КВ и Т-34). Об этом я узнал из статьи Кирилла Александрова«Планировался удар по Румынии в направлении нефтяных месторождений». Базируясь на показаниях генерала Власова, данных 7 августа 1942 года в Винницком лагере для военнопленных, Александров сообщил следующее: « 20 июня, выполняя приказ командующего ( прим. автора: 6-й армией ) генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко, Власов объявил в корпусе боевую тревогу, по которой поднял 8-ю танковую дивизию (в/ч № 5427) полковника П.С. Фотченкова и 81-ю моторизованную Калужскую дивизию (в/ч № 5454) полковника Варыпаева, приказав им начать выдвижение в установленные районы сосредоточения в районах Дубровицы и Янова (Львовская область). 21 июняприказал соединениям корпуса продолжать движение ещё западнеерайонов сосредоточения, установленных планом прикрытия госграницы. 32-я танковая дивизия (в/ч 9656) полковника Е.Г. Пушкина начала выход из Львова между двумя и тремя часами ночи 22 июня» (сборник «Сверхновая правда Виктора Суворова», с. 186). Это означает, что в штабе как минимум ещё одного – 4-го – мехкорпуса Красной Армии, базировавшегося на Украине, «красный пакет» был вскрыт в то же время – в 2.00 22 июня, что и в штабе 6-го мехкорпуса, находившегося в Белоруссии. То, что самоубийственное желание идти наперекор приказам Сталина/Жукова/Тимошенко и вскрывать «красные пакеты» вдруг в одно и то же время (и ещё до начала«внезапной» войны) охватило командование двух самых мощных механизированных соединений Красной Армии на разных фронтах, никак не могло быть совпадением. Совершенно очевидно, что это одновременное вскрытие «красных пакетов» со сверхсекретными инструкциями на случай войны не могло являться самодеятельностью, а происходило по приказу из Москвы, отданному Сталиным Жукову и Тимошенко до его отхода ко сну (примерно в 1.00 ночи 22 июня).

Р. Иринархов в своей книге «Красная Армия в 1941 году», цитируя воспоминания А.Л. Шепелева («В небе и на земле», Москва, 1974, с. 75), приводит ещё один релевантный факт, касающийся ВВС: «Готовились к войне и в Ленинградском военном округе, руководство которого ещё в начале июня 1941 годаполучило указание из Москвы о принятии самых неотложных мер по вводу в строй всех самолётов ТБ-3 1-го дальнебомбардировочного авиационного корпуса. Передававший это приказание заместитель главного инженера ВВС РККА генерал-майор А.В. Винокуров сказал: «...без промедления приступайте к делу. 20 июня 1941 годавсе работы должны быть завершены. Предстоит выполнять очень ответственные задания» (с. 420). Наконец, уже к 19 июня 1941 годабыли приведены в «предвоенную» степень готовности № 2 Северный, Балтийский и Черноморский флоты СССР. Согласно уже цитированным выше воспоминаниям тогдашнего наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова, в отличие от армейских начальников, морякам со «сдачей прицелов» голову не морочили. Максимум, что им приказали сделать, – это потратить пару часов на демонстративное сидение в театрах. Да и непонятная ночная директива Жукова/ Тимошенко – «не поддаваться на провокации» – никак не касалась советского военно-морского флота. Им «поддаваться на провокации» разрешили(см. «Накануне», с. 300), что и привело к срыву первых ударов Люфтваффе по советским базам. Никакой внезапности нападавшей стороне реализовать не удалось: к моменту подлёта германских бомбардировщиков, РКВМФ был уже приведён в «военную» степень готовности – № 1.