Иосиф Дайчман - Моссад. История лучшей в мире разведки

В известной мере обе страны рассматривали друг друга как своеобразный транзит. СССР использовал Израиль как промежуточный этап для выхода на своих реальных противников (а также для получения доступа к технологиям и продукции, которые попадали под американское эмбарго); Израиль использовал СССР для наступательной разведки против своих опасных соседей. Но был по крайней мере один фактор, по которому интересы сталкивались непосредственно. Это был вопрос иммиграции.

Еще первый шеф «Моссада» Рувен Шилой вовлек разведывательные службы в решение задач иммиграции; в последующие годы «Моссад» под руководством Харела довел это до уровня высокого искусства.

Под патронатом «Решута», одного из основных комитетов «Моссад», активно действовала строго законспирированная служба «Натива» («Тропа»), координирующая и непосредственно осуществляющая действия против стран Восточной Европы.

В первые годы ее возглавлял Моше Червинский (Кармил), в прошлом один из ведущих работников «Алии-Вет». Восточная Европа и прежде всего СССР были его постоянной «специализацией». Еще до образования государства Израиль, в 1945—46 гг. он участвовал в организации нелегальной переправки в Палестину евреев с Западной Украины и Прибалтики. Были проработаны каналы на румынской (в районе Черно-виц), словацкой и польской границах (в районах Львовщины и в Латвии).

Большой опыт работы имел также Иешагу (Шайке) Дан, который сменил Червинского на этом посту. Затем руководили этой работой Нехемия Леванон, Иегуда Лапидот, Давид Бартов-, нынешним хозяином «Тропы» является Яаков Кедми.

Специфичным здесь является то, что глубоко законспирированная «Тропа» действовала через полулегальные и вполне легальные структуры. Считается, что основным центром координации работ по «советской алии» с 1953 года стала организация с расплывчатым названием «Бюро связи». Ветеран и многолетний руководитель «Алии-Бет» Шауль Авигур стал руководителем этой организации, но было неясно, кому она подчинялась. Авигур имел столь же расплывчатый титул «специального помощника министра обороны». Однако сама организация располагалась в министерстве иностранных дел и считалась частью аппарата премьер-министра.

Первоначальной задачей «Бюро связи» была организация борьбы в самом Израиле и за его пределами за разрешение советским евреям на выезд из страны. Бюро должно было объединить все усилия, направленные на достижение этой цели. Рождение нового агентства не сопровождалось какими-либо распрями или соперничеством в разведывательном сообществе. В вопросе «советской алии» в те годы все в стране были едины. Кроме того, считалось, что у советских евреев к тому времени «наступило пробуждение этнического самосознания»; глубинные причины такого «пробуждения» в связи с новыми реалиями и кремлевской политики [116] , и положения в стране, и международной обстановки, и государственного становления Израиля, анализировались во многих работах, и повторять их нет смысла.

Время, выбранное для создания этого агентства, было результатом холодного расчета. До тех пор пока у Израиля существовали хорошие отношения с Москвой, Иерусалим не хотел раздражать советский блок и старался приглушать еврейский вопрос. Однако после Корейской войны израильские лидеры, считая, что им уже нечего терять, решили взять откровенно прозападный курс. Это стало особенно актуальным после того, как иммиграция из Польши, Венгрии и Румынии была соответствующими правительствами прекращена, а в СССР появились тревожные признаки антисемитизма.

Для выполнения своей миссии — поддержания связи с еврейскими общинами — «Бюро связи» стало направлять своих сотрудников под видом дипломатов в Советский Союз, где была вторая по величине еврейская община — 3 млн. евреев, которая по своей численности уступала только 6-миллионной общине в США. Своих представителей Авигур подбирал очень тщательно. Прежде всего они должны быть добровольцами, которые продемонстрировали высокую приверженность идеалам сионизма. Они должны были хорошо знать еврейские традиции и обычаи, поскольку большую часть своей работы им пришлось бы проводить в еврейских синагогах. Работники «Бюро связи» должны быть достаточно молодыми, чтобы хорошо переносить физические и моральные нагрузки, связанные с выполнением задания. Жизнь в Москве была в то время даже по израильским меркам, мягко говоря, не очень комфортной, а им еще надо было совершать длительные и утомительные поездки в разные уголки Советского Союза. Предпочтение отдавалось женатым парам с детьми. Кандидаты должны были владеть разговорным русским языком.

Советские власти старались не допускать израильских дипломатов на субботние и праздничные богослужения. Особое внимание, которое советская разведка уделяла сотрудникам «Бюро связи», объяснялось убежденностью КГБ в том, что все эти израильтяне были шпионами и вредными агитаторами. В Москве сотрудники «Бюро связи» были вынуждены подчиняться многочисленным ограничениям, которые затрудняли их общение с евреями.

Контрразведывательные операции в отношении эмиссаров «Бюро связи» стали серьезными и жесткими. Например, жену Элиаху Хазана, еще одного второго секретаря посольства, неожиданно уложили с пищевым отравлением. Острый желудочный приступ случился сразу после того, как в сентябре 1955 года Элиаху и Руфь Хазан приехали в Одессу для встречи со своими еврейскими контактами. Руфь отправили в госпиталь, как только ее муж ушел на встречу.

По возвращении в гостиницу Хазан был остановлен работниками КГБ. Элияху сказал, что обладает дипломатическим иммунитетом, и заявил протест, но работники охранки не обратили на это никакого внимания и обвинили его в антисоветской деятельности — раздаче советским евреям запрещенных книг. Хазана допрашивали несколько часов, затем заявили, что его горничная беременна от него — с точки зрения израильтянина это было просто психологически невозможно, — и угрожали скандалом, если он не подпишет обязательство о своем «добровольном» согласии стать советским шпионом. Что же касается Руфи — «Учтите, Ваша жена никогда не излечит свой желудок». Хазан дрогнул и согласился стать советским агентом. КГБ три дня его инструктировало и выдало ему полторы тысячи рублей «на расходы»; Руфь поправилась, и они вернулись в Москву. Там откровенно нервничающего и подавленного молодого дипломата посол Йозеф Авидар пригласил для доверительной беседы, и Элияху во всем признался.

В сопровождении дипломата Хазана посадили на первый же вылетавший в Израиль самолет и по прибытии в Тель-Авив уволили из министерства иностранных дел. Каких-то других дисциплинарных мер против него не принималось. В конце 1955 года министр иностранных дел Моше Шаретт отметил в своем дневнике: «Это позор, что один из наших людей не выдержал угроз и сломался. Это пятно на всех нас».