Иосиф Дайчман - Моссад. История лучшей в мире разведки

Сейчас это реальность политики, но в начале 1950-х годов это звучало как настоящая ересь.

Сам Бен-Гурион и его авторитарные методы руководства были естественной мишенью для отравленных перьев журналистов. В порядке взаимности правящая партия откровенно ненавидела Авнери. Руководимый «Мапай» политический истэблишмент организовал бойкот журнала, но изданию удалось сохранить и даже увеличить тираж. А когда в 1956 году на обложке журнала появилась информация о коррумпированности шефа полиции Тель-Авива, журнал буквально рвали из рук. Шеф полиции был не кем иным, как сыном Бен-Гуриона, Амосом.

Авнери также позволял себе прямые нападки на «Шин Бет», чем приводил Харела в ярость, так как в то время вообще никто не смел писать о спецслужбах. Саму «Шин Бет» Авнери называл не иначе как «орудием тьмы», характеризовал как монстра, беспардонно нарушающего права граждан, и вообще возлагал на «Шин Бет» вину за все плохое, что было в Израиле.

Официальный глава «Шин Бет», Амос Манор, обвинил журнал в «провокационной лжи» и установил за сотрудниками журнала слежку с целью сбора компромата.

Еженедельник ответил на выпад «Шин Бет» в жанре детективной журналистики, что было довольно рискованно, так как по закону в то время было запрещено упоминать в печати имена сотрудников спецслужб. Но до суда дело так и не дошло. Иссер Харел решил применить нестандартное оружие — соперничающее издание. «Шин Бет» с 1 августа 1956 г. начала издавать свой собственный журнал (естественно, без указания его «ведомственной принадлежности») под названием «Гранат». Но Харел напрасно пытался зашифровать связь этого журнала со спецслужбами — журналисты что в Израиле, что во всем мире не самый сдержанный на язык народ; да и в самой «Шин Бет» не все поддерживали «Мапай».

Что касается творческой стороны, то это издание было в лучшем случае просто зеркальное отражение «Этого мира», но зеркало оказалось тусклым и неровным. Вместо критического подхода журнала Авнери к освещению текущих событий «Гранат» стал проводить официальную линию вперемешку со сплетнями, рассчитанными на то, чтобы поднять тираж. Однако эта имитация не могла сравниться с уровнем оригинала — творческий уровень «проверенных» и «благонадежных» журналистов по вполне понятным причинам оказался заметно ниже.

Проигрывая в качестве подачи, «Гранат» попытался сыграть на остроте материалов, развязал яростную словесную войну против «Этого мира» — но и это не привело к росту тиража.

Манор никогда не одобрял журнального проекта Харела, но никто не мог переубедить «мемунеха», пока наконец красноречивое падение продаж не сказало само за себя. После яростной кампании журнальной войны, взаимных обвинений и обливания друг друга грязью, ослабление позиций «Граната» стало очевидным. Спецслужбы проиграли войну тиражей. Три года убытков заставили «Шин Бет» прекратить публикацию «Граната».

В 1955 году Харел убедил Бен-Гуриона в целесообразности привлечения на работу в разведку наиболее способных членов бывшей подпольной организации «Лехи», известной еще как «банда «Штерн». Несмотря на свою неприязнь к ним, Бен-Гурион согласился.

В обстановке политической напряженности и подозрительности, которая в тот период существовала в Израиле, это был беспрецедентно смелый шаг. До того времени члены этой правой террористической группировки не принимались на правительственную службу как лица, представляющие угрозу безопасности. Харел долго присматривался к ним и пришел к выводу, что они [186] уже не представляли реальной угрозы внутри государства и поэтому их конспиративный опыт может быть использован.

В числе таких новобранцев, пришедших в «Шин Бет» и «Моссад» из рядов «Лехи», был один из бывших ее руководителей — Ицхак Ереницки [187] .

Ехошуа Коэн, принимавший участие в убийстве в 1948 году посредника ООН, шведского графа Фолька Бернадотта, стал начальником личной охраны Бен-Гуриона.

Некоторые члены «Лехи» вошли в состав других разведслужб Израиля.

Яааков Элиав был направлен в Испанию.

Шаалтиель Бен-Яир, которого еще четыре года назад подозревали в том, что он пытался подложить бомбу одному из министров, отправился в Египет и стал одним из самых удачливых разведчиков Израиля.

Давид Шомрон был направлен в парижскую резидентуру «Моссада», а Элияху Бен-Элиссар работал в Европе с агентурой в арабских странах.

Эти правые экстремисты были вечно благодарны Харелу за то, что он помог им выйти из карантина и дал возможность доказать свою полезность для Израиля.

Что же касается лично Ицхака Шамира, то ему очень трудно давался переход от подпольной работы, которой он занимался еще до создания израильского государства, к мирной жизни. Еще в то время, когда он возглавлял «банду «Штерн», которая вела борьбу с англичанами и арабами, а также в период своих продолжительных командировок по линии «Моссада» в Европе, [188] Шамир привык относиться ко всему с подозрением, вести аскетический образ жизни и работать с большим напряжением.

«Шамир был интровертом, исключительно преданным своему делу и очень трудолюбивым», — вспоминал один из его коллег в «Моссаде».

На него всегда можно было положиться, хотя, по словам некоторых его сослуживцев, «он никогда не выдвигал особо блестящих идей». Но служением своему делу и своей стране он занимался с полной самоотдачей; характерно, что его дочь Гилада тоже работала в разведке, а сын Яир стал военным летчиком, завершил карьеру в звании полковника ВВС.

Во время преобразований, произошедших после смены руководства и прихода в «Моссад» Меира Амита, Ицхак Шамир, возглавлявший европейский отдел «Моссада», подал в отставку и открыл собственное дело, но его фабрика прогорела. Ему не оставалось ничего, как в довольно почтенном возрасте (52 года) пойти в политику. Этот человек, всегда привыкший держаться в тени, стал публичным деятелем, — но даже став премьер-министром, Шамир всегда с теплотой вспоминал напряженную и полную драматизма работу в разведке.

«Мои дни в «Моссаде» были счастливейшим периодом жизни. Никакая политика и даже пост премьера не могут с этим сравниться», — вспоминал Шамир.

Египетская и сирийская разведки никогда не считались достаточно сильными, но они тоже предпринимали активную агентурную работу против Израиля. Им удалось завербовать нескольких израильских арабов — далеко не идеальный выбор, так как все они находились под «колпаком» Шин Бет и достаточно скоро были выявлены и арестованы, — а также время от времени направлять свою агентуру в Израиль под видом туристов.