Алексей Лобин - Пушки Смуты. Русская артиллерия 1584–1618

Илл. 14. Пищаль «Раномыжская». По рисунку Я. Телотта

1586–1587 годами датируются еще два неизвестных ранее творения А. Чохова – большие мортиры. Первая пушка зарисована Я. Теллотом в 1700-х гг. (на одном рисунке рядом с чертежом имеется обозначение в шведских фунтах. – «180») [137] Armemuseum. Band 3 AM 5379. F. 95. . Орнамент и дельфины у мортиры отсутствуют. На тулове литая надпись: «Слита быс(т)ь сия пушка при державе г(осу)д(а)ря ц(а)ря Федора Ивановича всея Великия Росии лета 7095 дела(л) О(н)дрей Чохо(в)». Орудие захвачено шведами в Новгороде, 10 июля 1614 г. вывезено в Швецию и переплавлено в 1730-х гг.

Илл. 15. Мортира А. Чохова и огненная пушка «Отвоява». По рисунку Я. Телотта

На этом же листе слева помещен чертеж другой большой мортиры (по пропорциям больше чоховской пушки) с чеканной (?) надписью кириллицей «Отвоява» и медальоном на тулове, в котором изображен ездец в рыцарских латах, поражающий копьем повергнутое четырехлапое чудовище. Когда оно было отлито, к сожалению, неизвестно. Медальон со св. Георгием выполнен в ренессансной традиции итальянским или немецким литейщиком XVI в. Но вот вопрос – где отлита мортира, в Москве иностранным мастером или же она – трофей времен Ливонской войны, которому присвоили имя «Отвоява», т. е. отвоеванная? Это орудие также захвачено шведами в Новгороде, 10 июля 1614 г. вывезено в Швецию и переплавлено в 1730-х гг.

На третьей мортире аналогичная надпись: «Слита быс(т)ь сия пушка при дерьжаве г(осу)д(а)ря ц(а)ря Федоре Ивановиче всея Великия Росия лета 7095 дела(л) О(н)дрей Чохо(в)» [138] Armémuseum Ritningssamlingen. AM 5378. Band 2. F.30 . Мортира захвачена шведами в Торуне 4 октября 1703 г.

Илл. 16. Огненная пушка «Егуп» из «Исторического описания одежды и вооружения Российских войск»

Помимо этого известно, что пушечным мастером Андреем Чоховым была отлита в 1586–1587 гг. большая мортира «Егуп» под каменные ядра массой в 13 пудов (470 мм), длиной ствола полтора аршина (1190 мм), массой 77 пудов 10 фунтов (1265 кг). На стволе имеется надпись: «Слита бысть сия пушка при державе государя царя Федора Ивановича всеа Великия Росии лета 7095-го, делал мастер Ондрей Чохов» [139] Сб. МАМЮ. Т. VI. С. 255; ВИМАИВиВС. Инв. № 9/51. . Ниже чеканная надпись: «Можжира весом 77 пуд. 10 фунтов, в ней ядро весом 6 пудов 25 фунтов», запал в раковине. В настоящее время экспонируется в ВИМАИВиВС (Инв.№ 9/51).

Налицо несовпадение калибра – в надписи и по факту. Причина здесь кроется в разных боеприпасах. Мортира была предназначена для стрельбы каменными 13-пудовыми (208 кг) ядрами. К середине XVII в. для этого орудия были сделаны пустотелые («тощие») гранаты для начинения огненным составом. В описи 1699 г. указано: «и в 207-м году, по указу великого государя и по грамоте, та вышеписанная пищаль Ягуп взвешена, а по весу 77 пуд 10 фунтов; к ней по кружалу 2 ядра неряженых гранатных, весом по шти пуд по дватцати по пяти гривенок ядро; на ней высечена подпись, что она прозванием мозжер» [140] РГАДА. Фонд 210. Книги Новгородского стола. Кн. 70. Лл. 85–85 об. .

Считается, что «Егуп» была отлита в одном экземпляре, но это не так. Если мы сравним «Егуп» с рисунком другой чоховской мортиры 1595 г., которая была захвачена в 1703 г. шведами у поляков в Торуне (а поляки захватили ее, скорее всего, во времена Смуты), то увидим, что они практически идентичны – совпадают пояса, пропорции и даже надписи, что, несомненно, доказывает факт однотипного (!) производства осадных верховых пушек крупного калибра. По-видимому, имело место производство нескольких одинаковых «огненных пушек» в 1586–1587 гг.

Практически все осадные орудия 1586–1592 гг. использовались в боях вплоть до конца XVII в. «Огненная пищаль Егуп» до того, как была поставлена на вооружение Пскова, имела богатую историю – она участвовала в боях 1590–1612 гг. К сожалению, неизвестно, использовалась ли эта мортира при обороне Пскова от войск Густава Адольфа в 1615 г. 24 августа 1656 г. из Пскова для похода против шведов воеводой А.Н. Трубецким были затребованы «… 2 пушки верховые, а к ним по 50 ядер тощих гранатных». Для этого в Псков из действующей армии был направлен «пушечные и гранатные стрельбы мастер Ганц Мартын» в сопровождении новгородца Б. Самарина и толмача И. Циммермата. Однако во псковском арсенале из трех мортир («верховых пушек») к двум вообще не имелось ядер, а к оставшейся их было лишь 5 «ядер тощих». Перед отправкой Ганц Мартын осмотрел в псковском арсенале и единственную годную к походу большую верховую «проломную» пушку. Результаты осмотра были неутешительными. Во всем Пскове не нашлось подходящего корабля, способного выдержать ее вес [141] РГАДА. Ф. 210. Столбцы Новгородского стола. № 122, л. 137–139. . Так «Егуп» и простоял во Пскове, а в 1778 г. был перевезен в Санкт-Петербург, в Достопамятный зал Цейхгауза.

Илл. 17. Огненная пушка А. Чохова. По рисунку Я. Телотта

В 1588 г. Андреем Чоховым было отлито стоствольное орудие, которое в московской описи значилось как «Пушка о ста зарядех, на ней вылита подпись: «слита сия пушка при державе государя, царя и великого князя Федора Ивановича всеа Великия России лета 7096-го, делал Андрей Чохов», на ней же под теми словами насечено «пушка о сте зарядех, в ней весу 330 пуд 8 гривенок» [142] Научный архив СПбИИ РАН. Ф. 175. Оп. 1. Д. 465. Л. 22. О «стоствольной пушке» см.: Немировский Е.Л. Андрей Чохов (около 1545–1629). М., 1982. С. 53–61. . Что это было за чудо-оружие, сказать сложно.

Можно согласиться с мнением Е.Л. Немировского, что сто стволов были цельнолитыми вместе с корпусом. В 1641 г. мастера, осматривавшие опудие, отметили, что «как ее Ондрей Чохов делал, залилось 35 сердечников, и мастер де Ондрей сам ей не мог подсобить» [143] Немировский Е.Л. Андрей Чохов. С. 58. . Таким образом, после литья 100-ствольного орудия пригодны к стрельбе оказались 65 стволов. Скорее всего, стоствольная пушка состояла из небольших коротких стволов весом ок. 50 кг каждый, калибром в ½ гривенку (в московских описях калибр указан), т. е. ок. 25 мм, для ведения прямой наводкой. Указание на то, что «ныне-де она и досталь заржавела» говорит об использовании железных элементов. С. Маскевич, увидевший это орудие в 1611 г., «которое заряжается сотнею пуль и столько же дает выстрелов», отметил: «оно так высоко, что мне будет по плечо, а пули его с гусиные яйца» [144] Устрялов Н.Г. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Часть 2. Маскевич и дневники. СПб., 1859. С. 58. .