Гуго фон Фрайтаг-Лорингховен - Полководческое искусство

Очевидно, что Фрайтаг строит свои сравнительные исследования на наиболее ярких для него примерах – Фридрихе Великом и Наполеоне, – хотя нельзя упрекнуть его в чрезмерном преклонении перед авторитетами, столь своеобычном для его коллег из числа военных историков той поры. Однако критика его все же вряд ли может быть названа жесткой, более того, как и всякий военный, получивший прусский отпечаток, Фрайтаг не мог не чувствовать благоговения перед фигурой «старого Фрица», а как поклонник Клаузевица не мог не испытывать симпатии скорее к Наполеону, нежели к его противникам. Более того, монархические убеждения ни разу не позволили ему назвать последнего Бонапартом при описании действий Наполеона в период после коронации в 1804 г., в то время как слово «император» по отношению к нему в 1805–1814 гг. употребляется неукоснительно. Нет сомнений в том, что при более глубоком знакомстве с некоторыми иными кампаниями XIX в. автор смог бы еще более разнообразить свою мысль примерами, однако при его основной цели – продемонстрировать единство принципов стратегии и оперативного искусства даже в самых различных условиях, как географических, так и технических – можно вполне понять его стремление отобрать лишь наиболее эффектные, да еще умело и контрастно описанные примеры из военной истории, чтобы избежать мелочных дискуссий и слепого подражания авторитетам. Фрайтаг вполне успешно проводит сравнительный анализ действий великих полководцев, разоблачая надуманные аналогии и подчас примитивные противопоставления.

Большую притягательность для Фрайтага сохраняют Наполеон и его кампании, в чем видно влияние Клаузевица. При этом вполне можно было бы найти массу интересных примеров и в истории революционных войн, однако их удостаивают внимания постольку-поскольку, сделав исключение лишь для лучшего из республиканцев генерала Моро. Для немецкого националиста оказалось вполне возможным почти совсем умолчать об Отечественной войне 1812 г., но при этом со всей пристрастностью разобрать кампанию 1813 г., положенную в основу последующей столетней русско-прусской дружбы. Своеобразные зоны умолчания должны, по-видимому, показать, что к написанию сравнительно полной энциклопедии военного искусства XVIII–XIX в. Фрайтаг не стремился, пользуясь примерами, удобными и релевантными, во-первых, для себя самого, а во-вторых, импонирующими немецкому читателю. В то же время, Фрайтаг, хотя и подчеркнуто критически, достаточно подробно разбирает долгое время господствовавший над умами русских генштабистов труд Жомини. При этом из других российских авторов Фрайтаг упоминает лишь М. И. Драгомирова, да и то вскользь. Таким образом, Европа и 100 лет назад по-прежнему не слишком удостаивала своим вниманием написанное на кириллице, вне зависимости от его качества и количества. Характерно, что даже в рассуждениях о России автор старается пользоваться наиболее известной литературой немецкого авторства, по-видимому, не учитывая того, что многие из этих «специалистов по России» были общепризнанными русофобами и такими же, как он, «беженцами» из Остзейского края, как, например, цитируемый им Т. Шиман. А ведь Фрайтаг считался одним из специалистов по русской армии, ведь ему принадлежит специальное исследование по истории русско-турецкой войны 1877–1878 гг., а также анализ русско-японской войны [8] Freytag-Loringhoven H. Frh. v. Das russische Oberkommando in der europäischen Türkei im Kriege 1877–1878. Berlin, 1912; Derselbe. Betrachtungen über den russisch-japanischen Krieg. Teil 1–2. Berlin, 1913. .

Замечательно, что автор, при всем его внимании к событиям Великой войны, так и не поддался искушению «скатиться» к хронологическому изложению событий, планомерно переходя от одного типа операций к другому, но «перескакивая» через эпохи в пределах 170 лет с завидной регулярностью. Видно, что аналитик в нем сумел одолеть повествователя даже там, где не удалось возобладать над пропагандистом. По завершении прочтения вдруг оказывается, что он распределил все хорошо изученные им кампании прошлого и тщательно подобранные примеры из недавней Великой войны так, что все они более или менее полностью подпали под его классификацию операций, методов и рекомендаций.

Сколь бы пафосным ни показались современному читателю предисловие автора, а также сделанные им по итогам анализа выводы, в действительности на фоне прочей германской военной литературы межвоенного периода они выделяются сдержанностью, скромностью и доступной манерой изложения. Вряд ли стоит пытаться усмотреть в намеках автора на более счастливое будущее корни нацизма, обвиняя его в исступленном реваншизме. И все же: данный труд дописывался и редактировался Фрайтагом на протяжении 1919 – начале 1920 гг., то есть в период, отмеченный для Германии тяжелейшей психологической травмой Версаля, вспышками гражданской войны и ощущением страшного унижения и тщетности огромных потерь как на фронте, так и в тылу. С учетом этого требовать от автора, профессионального военного и участника Мировой войны, полного воздержания от патриотических и даже националистических призывов, а только лишь беспристрастного анализа, было бы, вероятно, просто абсурдно. Достаточно того, что ему хватило этики настоящего ученого и добросовестности специалиста своего дела не отказаться от научного анализа в пользу огульных обвинений, разоблачений и прославлений, чем так часто грешили его коллеги, не пожелавшие выучить уроки Великой войны. Как показала история, в Германии 1-й половины XX в. последних оказалось намного больше, нежели духовных наследников бывшего подданного Российской империи, германского генерала, писателя и выдающегося военного ученого барона Гуго фон Фрайтаг-Лорингховена.

Учитывая особенности серии, посвященной вопросам полководческого искусства, в данном издании сочли необходимым отказаться от некоторых фрагментов текста автора (Том 2. Главы 4–6). Исключены главы, посвященные более политике и имеющие публицистический характер, а также те, что касаются тактико-технических вопросов, а не стратегии и оперативного искусства. Все описания военно-исторических событий и анализ кампаний, напротив, сохранены в полном объеме.

Клаузевиц в своем труде «О войне» писал: «Исторические примеры проясняют все, давая при этом познавательный опыт, и являются лучшими доказательствами. И более чем где бы то ни было это относится к военному искусству… В нем опыт имеет куда больше ценности, нежели философские истины любого иного рода». Предлагаемая вниманию читателя работа была написана в стремлении присоединиться к этому завету великого военного теоретика. Она основывается на Мировой войне, однако помимо обсуждения тех явлений, современниками которых мы являемся, стремится учитывать и войны прошлого. В них, как в общеисторическом, так и, конечно же, в военно-историческом плане, слишком много ценного, чтобы мы могли позволить этому пропасть. Ведь это – ошибки человечества, за которые приходится нести ответственность каждому в отдельности, причем снова и снова. Лишь те будут застрахованы от однобокости своих оценок, кто сможет направить свой взгляд в прошлое. Лишь тогда смогут они не остаться перед лицом будущего беззащитными. События Мировой войны применительно к урокам военного искусства стоят для нас на первом месте, однако не только они окажутся важными в будущем. Тому, кто разделяет сомнения автора в том, что мы дожили до окончания всех войн вовеки [9] Едкая ирония автора в адрес пропаганды победившей Антанты, которая заявляла, что Германия должна быть повержена силами объединенного человечества, а Великая война ведется «во окончание всех войн навеки». Эти пропагандистские штампы черпались из идеалистических заявлений президента США В. Вильсона, который потерпел тяжелое дипломатическое поражение при попытке реализовать их в рамках решений Парижской мирной конференции 1919–1920 гг. – Прим. пер. , следовало бы включить и войны прошлого в свой сравнительный анализ.