Юрий Пушкин - ГРУ в Германии. Деятельность советской военной разведки до и во время объединения Германии

Интересным было отношение жен друг к другу, определявшееся званиями и должностями их мужей в разведпункте. Например, жены офицеров командования разведпункта предпочитали общаться только между собой. При этом они образовывали отдельную группу, в которую исключался доступ для других жен. Похожие группы составляли и других жены, тоже в соответствии со званиями и должностями их мужей в части.

Естественно, не все жены организовывались таким способом. Те, которые по разным причинам не были приняты в такие группы, были постоянной мишенью для сплетен. Причиной, почему ту или иную женщину не принимали в такую группу, мог быть, например, ее возраст (если она была слишком молода), хорошая одежда, которая вызывала зависть, а также ряд иногда абсолютно необъяснимых причин. Были и жены, которые сами отказывались от приема в такие клубы домашних хозяек. Но такой шаг тогда классифицировался со стороны уже «организованных» жен как непосредственное оскорбление и последние иногда начинали беспричинную травлю и издевательства.

Любопытно также было понаблюдать, как многие жены защищали свой ими самими придуманный имидж, когда они с многозначительным взглядом шептали случайным знакомым: «Я, жена разведчика…» или «мой муж, разведчик…», и наслаждались при этом испуганной реакцией собеседников. Эта важная роль жены разведчика, тем не менее, отнюдь не мешала женам атаковать полки магазинов во время распродажи, причем действовало только одно правило — купить много и дешево.

Я ни в коем случае не утверждаю, что все жены сотрудников ГРУ были такими. Среди них можно было встретить также умных и очень интересных женщин. Но я уверен, что 70 % всех жен принадлежали к категории: «Я, жена разведчика…»

Особую роль во время моей командировки в Магдебурге сыграла моя дружба с неким майором Черновым. Алекс Чернов был тогда одним из оперативных офицеров разведпункта и одним из сотрудников, с которым у меня сложились дружеские отношения. Нашему сближению летом 1989 года способствовало то, чтобы мы оба, он после своего развода и я, так как моя семья летом проводила отпуск в Москве, внезапно столкнулись с кучей свободного времени. В один из этих летних дней Алекс после окончания рабочего дня предложил предпринять что‑нибудь вместе. Очень скоро нам вошло в привычку делать обход местных кабачков после работы. Чернов был в высшей степени интересным собеседником. Он располагал множеством конкретных знаний о Германии, о которых мне не рассказывали в институте во время учебы. У Алекса был также большой опыт в обращении с «местными». Он прибыл в Магдебург в 1985 году и принадлежал к числу самых опытных оперативников разведпункта. Больше всего меня поражало его знание языка. Хотя я и изучал немецкий язык пять лет в Военном институте иностранных языков, мои знания никак нельзя было сравнить со знаниями Чернова, и я многое узнал от него в отношении языка.

После нескольких бокалов пива мы часто обсуждали отдельные аспекты деятельности разведпункта, хотя Чернов никогда не переходил определенную грань и все рассказывал в безличной форме. Этот факт был очень необычен, потому что, как правило, внутри разведпункта избегали говорить о работе, но стоило встретиться вне нашего служебного здания, как тут же обсуждались внутрислужебные проблемы. Как я сегодня думаю, потребность Чернова говорить о работе обуславливалась тем, что он все больше сталкивался на своем рабочем месте с трудностями, о которых он не мог говорить с другими оперативными офицерами. Из‑за соперничества и недоверия между оперативными сотрудниками он нуждался в постороннем, с которым мог бы легче поделиться своими заботами. Поводом для трудностей Чернова стал его развод, бросавший громадную тень на его моральную надежность, так как присутствие семьи было гарантом того, что оперативные офицеры не впутаются в какие‑то любовные приключения и вследствие этого навредят безопасности разведпункта. Исходя из этого соображения, холостых офицеров ГРУ только в исключительных случаях направляли за границу. О том, что руководство ГРУ уделяло семейному положению большое внимание, свидетельствует, например, тот факт, что жены офицеров ГРУ во время учебы их мужей посещали специальные курсы, где им в общих чертах рассказывали о ГРУ, стране потенциальной командировки мужа, а также давали необходимые знания иностранного языка.

Развод Чернова побудил руководство разведуправления в Вюнсдорфе подумывать об его досрочном отзыве в СССР. Однако это затруднялось тем, что Чернов, как я уже сказал, был одним из самых опытных сотрудников и вел тогда примерно шесть источников. Кроме того, летом 1989 году в разведпункте Магдебург была очень неблагоприятная ситуация с кадрами, вызванная прибытием большого количества неопытных новичков. Все это способствовало решению оставить Чернова до лета 1990 года в разведпункте.

Но тут вмешалась судьба, и Чернов вскоре после развода встретил женщину своей мечты, которая была, к сожалению, немкой. Это ни в коем случае не было романом, подстроенным контрразведкой противника. Насколько я тогда понимал, его чувства к этой женщине были искренними. Все же, к сожалению, судьба ударила его еще раз и сделала так, что эта связь стала известной, а именно вследствие того, что Чернов однажды вечером посетил меня со своей подругой, что, естественно, заметил один из соседей и сразу же доложил об этом. Со стороны Чернова было крайне неосторожно прийти ко мне с этой женщиной, и я даже сейчас еще не могу понять, почему он сделал это.

В любом случае начались административные выяснения, которые продолжались больше месяца и закончились тем, что Чернов получил партийный выговор с записью в личное дело. Этот вид наказания был для всех в разведпункте самым ужасным, что могло бы случиться, так как такой выговор ставил под сомнение политическую и моральную надежность офицера. Партийный выговор в отличие от служебного выговора имел далеко идущие последствия и практически разрушал все шансы на карьерное продвижение.

Руководство разведпункта не забыло и обо мне, но мне досталось более мягкое наказание — я отделался служебным выговором. Единственное, что спасло Чернова и меня от немедленной отправки на родину, было то, что мы оба были лучшими каждый в своей сфере компетенции.

Инцидент не только разрушил карьеру Чернова, но и уничтожил все его надежды на хорошее место после возвращения домой в СССР. Каких бы достижений в будущем не добился бы Чернов, это не имело значения. На его успехи уже никто бы не обращал внимания, потому что в ГРУ действовало правило: «Кто плох один раз, тот плох всегда».