Юрий Модин - Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья

Другой заботой Бланта стало спасение искусства от проституирования ради денег. Он говорил, что американцы наводнили Европу долларами и привнесли такую культуру, какую он не в состоянии понять. Энтони считал, что современное искусство — колоссальный обман. На его взгляд только Пикассо хоть чего-то стоит, а его «Герника» — шедевр, который можно поставить в один ряд с величайшими классическими произведениями.

Выходит, что взгляды Бланта на искусство близки к марксистским. Думаю, однако, что по всем другим вопросам доктрины «Капитала» не представляли для него никакого интереса. Мало у кого имеются основания утверждать, что Блант сильно сочувствовал коммунизму. И уж ничто на свете не могло заставить его выйти на улицу, размахивая флагом.

За несколько недель до поездки в Рим Бёрджесс в роли открывателя талантов якобы заполучил еще одного очень хорошего «рекрута». Он совратил интеллектуально и, возможно, физически многообещающего кембриджского студента Дональда Маклина, который стал верным членом ячейки активных разведчиков.

В начале 1934 года эта группа, помимо самого Бёрджесса, Бланта и Маклина, насчитывала еще несколько человек. Все они были готовы вступить в борьбу против фашизма и изменить лицо мира на марксистский лад. Филби окончил Тринити-колледж в июне предыдущего года.

Антифашистская деятельность Гая Бёрджесса отразилась и на его занятиях: он вскоре отказался писать работу о буржуазной революции в Англии для защиты диссертации на звание доктора философии, а занялся монографией об индийском восстании 1857–1858 годов [16] Индийское народное восстание 1857–1859 гг. было направлено против английского колониального господства. Это восстание, военным ядром которого стали сипаи, англичане жестоко подавили. .

В мае 1934 года Ким Филби приехал в Кембридж повидаться с Бёрджессом. Если все, кто сталкивался с Бёрджессом, попадали под его влияние, то на этот раз все оказалось наоборот.

Гая заворожили рассказы Кима о его отчаянной храбрости в Вене, когда Филби помогал рабочим, преследуемым австрийскими властями.

Началась первая стадия вербовки Бёрджесса и его друзей в советскую секретную агентуру. Гая почти не пришлось уговаривать. Он сразу же отправился в Лондон, чтобы встретиться с Арнольдом Дойчем («Отто»), который только что прибыл в Англию.

По предложению Дойча Бёрджесс провел часть летних каникул 1934 года в Германии, совершенствуя там свою политическую подготовку. Эта поездка совпала с критическим моментом в истории нацизма. 30 июня 1934 года в Берлине произошла так называемая «Ночь длинных ножей», когда Гитлер совершил кровавое дело, уничтожив восемьдесят своих соперников.

Вернувшись из Германии, Бёрджесс с группой из четырех студентов, среди которых был Блант, предпринял поездку в СССР. Эта поездка, также организованная Дойчем, имела определенную цель — обеспечить Бёрджессу и Бланту алиби. По возвращении домой они могли трубить на всех перекрестках, что с их глаз спала пелена и они увидели, насколько безобразна действительность в Советском Союзе. Отныне они отрекаются от своих прежних увлечений коммунизмом. Еще до своего отъезда из Англии, они были проинструктированы и точно знали, что следует говорить по возвращении домой.

В Ленинград группа прибыла морем и поездом отправилась в Москву, где их встретили Осип Пятницкий, член Западного бюро Коминтерна, и Николай Иванович Бухарин, идеологический лидер большевистской партии. Приятное обхождение, ум и убеждения Бухарина пришлись по душе Бёрджессу. Бухарин укрепил веру молодых англичан в том, что только ожесточенная борьба в союзе с Коминтерном способна раздавить фашизм.

Правда, Энтони Блант видел свою цель поездки в Советскую Россию несколько в ином свете. Его в основном интересовала культурная жизнь страны. Ему хотелось осмотреть художественные коллекции Эрмитажа в Ленинграде и московского Кремля. Эрмитаж привел Энтони в восхищение и укрепил его веру в марксизм, как идеологию, защищающую культуру и искусство. Но в целом Россия показалась ему хотя и красивой, эмоциональной страной, но обреченной. Он позднее говорил мне, что трагическая обреченность моей родины просматривается повсюду: в народе, в образе жизни, даже в ландшафте, но больше всего в искусстве.

Вернувшись в Лондон, все члены группы признались — честно или притворно, — что СССР их разочаровал. Познакомившись с условиями нашей жизни, они поняли, что Советский Союз не для них. Если взять, например, Бланта (которого, несмотря на его просьбу, не пустили в Кремль), то он твердо решил, что никогда больше его ноги не будет в СССР. Мне кажется, что и другие члены группы в глубине души с ним согласились. Их ожидания не оправдались. Особенно разочаровали их низкий уровень жизни и политические репрессии. Ни один из них не представлял себе, как бы он мог жить в Советском Союзе.

Под влиянием того, что он увидел в Германии, и бесед, которые проводились с ним в Москве, Бёрджесс, не задумываясь, принял предложение Дойча и начал готовить себя к подпольной деятельности, официально отказавшись от своих прежних коммунистических взглядов. Он преуспел в этом, проявив весь свой незаурядный талант и решительность. Университетским друзьям, профессорам и всем, кого он посвящал в свои марксистские идеалы, Гай объявил, что решил порвать с коммунизмом. Он вел эти разговоры очень осторожно, постепенно убеждая собеседников в перемене своих взглядов. В результате никто и не заподозрил, чем объясняется эта происшедшая в нем перемена на самом деле. Призвав на помощь весь свой юмор и иронию, Бёрджесс всем, кто готов был его слушать, заявлял о своем разочаровании и полной утрате веры в коммунистические идеи. Потом он переходил к другой теме, утверждая, что у фашизма в Германии блестящие перспективы.

Гай без особого труда убедил своего друга Маклина разыграть такой же фарс и работать вместе с ним в подполье на советскую разведку. По ходу дела он продолжал подыскивать новых агентов. Так, Гай начал переговоры со своим другом, студентом Горонви Ризом, применив и на сей раз испытанный и верный способ, заявив, что лучшим средством одолеть фашизм является самая активная помощь русским. Риз, человек скромный по натуре, находился под сильным влиянием Гая Бёрджесса и счел его предложение исключительной честью для себя. Но тем не менее отклонил его, не проговорившись о предложении Бёрджесса никогда и ни одной душе. В 1951 году, когда он был вызван в британский отдел МИ-5, Риз заявил, что пытался уговорить Бёрджесса отказаться от связи с НКВД и даже препятствовал зачислению Бёрджесса на работу в секретную службу Англии, так как ему было достоверно известно, что его друг станет передавать секретную информацию русским.