В. Воронов - Служба

«Тонкий хрустальный сосуд» оказался удивительно живуч. При внимательном же рассмотрении удивление испарится: не наблюдается не только «разгрома», но и мало-мальски серьезного реформирования. 19 декабря 1991-го на пару недель даже умудрились президентским указом соединить чекистов с МВД в Министерство безопасности и внутренних дел. Однако все по-порядку.

Вот, скажем, политический сыск. Еще при Горбачеве одиозное Пятое управление переименовали в Управление по защите конституционного строя (сохранив, между прочим, те же кадры). После августа 1991 распустили? Как же, держите карман шире: умельцы поточного отлова диссидентов и прочих болтунов плавно перетекли в Управление по борьбе с терроризмом — нельзя же разбрасываться ценными кадрами! А ныне уже и первые замы директора ФСБ не стесняются прямо говорить: «Политический сыск необходим» (см. интервью генерала Зорина «Комсомольской правде» 14 ноября 1996 г.).

Другое управление, тоже в основном специализировавшееся на борьбе с «врагами народа» — следственное — отбирают у Лубянки в декабре 1993-го. При этом весь его кадровый костяк — более 500 человек — изъявил желание остаться в госбезопасности. Шпионов и террористов те следователи ловить не умеют? Не беда: были бы люди хорошие, а под них и прежние функции восстановят, и структуры… Не прошло и года, как следствие вновь возвращено Лубянке — в ноябре 1994-го.

Огромный аппарат территориальных органов и вовсе остался нетронутым: как и много лет назад люди в штатском терпеливо бдят в ожидании появления на вверенной им Мухосранщине злокозненного Джеймс Бонда. Как пояснил в начале 1994-го тогдашний директор ФСК Николай Голушко, «субъекты Федерации просят, чтобы эту структуру мы сохранили».

Спецподразделения, группы «А» и «Вымпел», изъяв из КГБ, поначалу напрямую подчинили президенту. Точнее, его Службе безопасности. После октября 1993-го Кремль на спецназовцев обиделся. Настолько сильно, что в июне 1994-го попросту вернул их Лубянке. Посему в дополнение к уже существовавшему Управлению по борьбе с терроризмом там создается Управление специальных операций. Возвращение «альфовцев» и «вымпеловцев» в родимое лоно странным образом совпало с началом тайных спецопераций в Чечне по взращиванию «вооруженной оппозиции»…

В 1991-м, изъяв из КГБ все структуры, занимавшиеся связью, электронной разведкой, шифровально-дешифровальным делом (уроки Фороса!), создали сначала отдельное Управление правительственной связи, а затем и ФАПСИ — Федеральное агентство правительственной связи и информации. Лубянка осталась без связи? Ждите! В канун своей отставки генерал Голушко проговаривается: «У нас была воссоздана служба шифровальной связи. Сейчас мы передаем ее обратно в ФАПСИ». Передали и что? А то — в июле 1994-го в ФСК вновь создано Управление шифровальной и специальной связи…

Известно, что в целости и сохранности осталась и «экономическая контрразведка». И если в 1991-м было лишь одно управление, опекавшее экономику — Шестое, то к началу 1994-го таких управлений было уже два или три! Службу наружного наблюдения попросту переименовали в Оперативно-поисковое управление. Зато на базе одного оперативно-технического управления создали аж целых два: научно-техническое и собственно оперативно-техническое. Военная контрразведка (особые отделы) кардинальных изменений не претерпела. А ввиду стремительного увеличения поголовья вредителей на самой Лубянке (проскальзывала цифра: в год раскрывается до пяти случаев предательств среди сотрудников ФСБ) создали еще и внутреннюю контрразведку — Управление собственной безопасности.

Вот вам и «расчленение» с «разгромом» в придачу: стоит только что-то отобрать или где-то отрезать, как оно вновь появляется и отрастает…

А как же быть с ужасными рассказами о чистках, увольнениях и аттестациях чуть ли не в масштабах 1937-го? Обратимся к наиболее надежному источнику — свидетельствам самих генералов. «Тогда уволили десятка полтора», — обмолвился генерал Зорин про «чистку» 1991-го. Голушко, когда его спросили про проведенные сокращения, долго думал, но все же вспомнил: «Сразу пять генералов сократил…». Потом еще и аттестацию провели: из 250 чекистских генералов комиссию не прошло… 14 человек! Те, видимо, кто уже на ту комиссию не в состоянии был самостоятельно прийти. Не зря же начальник Красноярской ЧК успокаивал тогда народ: аттестацию не пройдет очень и очень незначительная часть сотрудников, сокращение штата коснется лишь вакантных должностей…

И нет ничего удивительного в том, что карьерные ниши Лубянки оказались заняты вовсе не мастерами контрразведки и профессионалами по обезвреживанию террористов. А кем? Да все теми же, кто прилежно прошел школу политического сыска. Следственное управление МБ возглавлял генерал Балашов — многие диссиденты помнят, как он «лепил» еще их дела. Да и сменивший Баранникова Николай Голушко, если чем и отличился, так лишь подавлением инакомыслия на Украине. При Степашине эти кадры стали выходить на оперативный простор косяком: начальником московского управления стал опытный «боец» с диссидентами генерал Трофимов, экономическую контрразведку какое-то время возглавлял Цеханов — тот, что в 1980-е годы активно ловил правозащитников в Удмуртии, главным кадровиком тогда стал Игорь Межаков — с 1971 по 1986-й работал в Пятом управлении КГБ Казахстана. Да и нынешний директор ФСБ (Н. Ковалев) — тоже из этих — из «пятерочников»… «Кадры решают все», справедливо утверждала в свое время Инстанция. Разве не решили?

Как тут не вспомнить про восстающую из пепла птицу Феникс. И пепел был — спешно сожженных в августе 1991-го документов. Коим если и посыпали голову чекисты, то явно лишь для маскировки. И разве пресловутая «птица счастья» о многих головах не смахивает на Феликса (Эдмундовича)? Леонид Шебаршин, пророчествовал: «разорванные части структуры госбезопасности в мгновение ока сольются в единый организм»! В свое время…

Когда обильная пудра указов и густые румяна законов (см. материал «Смертельная безопасность») косметическим макияжем плотно укутали Лубянскую площадь, приспела и пора приискивать дело. Руки нервно подрагивали в предвкушении славной охоты. Осенью 1994-го в интервью «Собеседнику» Сергей Степашин откровенничал: «Появился азарт — доказать, что наша служба важна, что она жива и активно действует».

В 1992-м доказательством этой самой живости и важности стала фабрикация дела против химика Вила Мирзаянова. На Мирзаянове, видимо, только начали оттачивать подтупившееся было лезвие. Потом взяли бывшего капитана КГБ Виктора Орехова: слишком, видать, часто выступать на конференциях и в печати. Вот и сел, стоило ему в 1995-м поведать подробности биографии генерала Трофимова, сменившего Савостьянова на посту шефа московской ЧК. Затем разоблачили «агента» «Беллуны» — норвежской экологической организации, отставного военного моряка Никитина. Во Владивостоке бдительно откопали еще одного такого «врага» — военного журналиста Пасько… Не обижайте мастеров политического сыска: они работают, как умеют.