Алексей Шишов - Казачество в 1812 году

Летучий отряд Дениса Давыдова действовал в своих лихих налетах на редкость удачно, чем не раз радовал главнокомандующего. И тот решил усилить сравнительно немногочисленный армейский партизанский отряд целым донским казачьим полком Попова 13-го, который прибыл к Давыдову 31 сентября. Отрядный командир сразу же устроил «практическое» обучение новоприбывшим бойцам:

«Сей полк, невзирая на усиленные переходы от самого Дона, представился мне в отличнейшем положении и усилил партию мою пятью сотнями доброконных казаков. Тогда я перестал опасаться нападения искавшего меня отряда и взял намерение самому атаковать его. Но прежде сего мне хотелось и наметить и натравить сии новые войска, составлявшие большую половину моей партии. К тому же, если малочисленным отрядам можно было управлять, так сказать, разбойнически, без предварительного устройства, а братски и крутою строгостью, то сего не можно было уже продолжать с семьюстами человек.

Итак, до 3 октября я принужден был заняться образованием постановлений внутреннего управления партии, показанием лучшего, по моему мнению, построения оной в боевой порядок. Сделав несколько тактических примеров для нападения, отступления и преследования, я в первый раз испытал рассыпное отступление, столь необходимое для партии, составленной из одних казаков, в случае нападения на нее превосходного неприятеля.

Оно состояло, во-первых, чтобы по первому сигналу вся партия рассыпалась по полю, во-вторых, чтобы по второму сигналу каждый казак скакал сам из вида неприятеля, в-третьих, чтобы каждый из них, проехав по своевольному направлению несколько верст, пробирался к предварительно назначенному в десяти, а иногда и в двадцати верстах от поля сражения сборному месту».

В день вступления наполеоновской армии в Москву – 2 сентября казаки и гусары летучего отряда Дениса Давыдова (о том в отряде еще не знали) праздновали первую победу, которая стала «знаковой» для крестьян Юхновского и Вяземского уездов, взявшихся за оружие в необъявленной народной войне против французов. Давыдов так рассказывал о первом бое своих легкоконных партизан:

«Узнав, что в село Токорево пришла шайка мародеров, мы 2 сентября на рассвете напали на нее и захватили в плен девяносто человек, прикрывавших обоз с награбленными у жителей пожитками. Едва казаки и крестьяне занялись разделением между собой добычи, как выставленные за селением скрытые пикеты наши дали нам знать о приближении к Токареву другой шайки мародеров. Это селение лежало на скате возвышенности у берега речки Вори, почему неприятель нисколько не мог нас приметить и шел прямо без малейшей осторожности.

Мы сели на коней, скрылись позади изб и за несколько саженей от селения атаковали его со всех сторон с криком и стрельбою, ворвались в середину обоза и еще захватили семьдесят человек в плен….»

Эти две победы дали армейским партизанам не только более чем полторы сотни пленных, но и почти такое же число ружей, не считая оружия холодного и пистолетов, немалого числа патронов. Денис Давыдов раздал все это местным крестьянам, дав им наставление, как действовать в случае нового появления французов у Токарево. В крайнем случае, если мародеры были многочисленны, сельскому старосте предписывалось срочно слать конных гонцов (всегда готовых к тому трех – четырех парней) по разным дорогам и тропам в летучий отряд за помощью.

Денис Давыдов, как кавалерийский офицер сметливый и любознательный, был хорошо знаком с казачьей тактикой в бою, их походном движении, устройстве дозорной службы на войне. Поэтому командир летучего отряда стал воевать в тылу у французов чисто по-казачьи. Вся партизанская жизнь напоминала действия казачьих отрядов в Дикой степи, на вражеской территории, когда от донцов требовалась полная мобильность, круглосуточная готовность к неожиданной схватке с врагом, походному маршу, защите своей стоянки.

Легендарный поэт-гусар из «грозы 12-го года» рассказывал в «Записках партизана» об отрядной жизни во французском тылу: «Партия моя, быв тридцать часов беспрерывно в походе и действии, требовала отдохновения, почему она до вечера 4-го числа оставалась на месте. Для облегчения лошадей я прибегнул к способу, замеченному мною на аванпостах генерала Юрковского еще в 1807 году.

Исключив четыре казака для двух пикетов и двадцать – для резерва (который хотя должен был находиться при партии, но всегда был в готовности действовать при первом выстреле пикетов), остальных девяносто шесть человек я разделил надвое и приказал в обеих частях расседлывать по две лошади на один час для промытия и присыпки ссадин и также для облегчения. Через час сии лошади вновь седлались, а новые расседлывались; таким образом в двадцать четыре часа освежалось девяносто шесть лошадей.

В тот же день, по просьбе резерва, я позволил и оному расседлывать по одной лошади на один час…»

Действительно, у прирожденного гусара Юрковского, выходца «из венгерских дворян греческого исповедания», было чему поучиться. Анастасий (Анастазий) Антонович участвовал в штурме крепостей Очакова (получил два сабельных удара по голове) и Измаила. В 1807 году шеф Елисаветградского гусарского полка показал себя «примерным» кавалерийским начальником, получив в тот год свой второй орден Святого Георгия 3-й степени за бой под Бартенштейном (первый – 4-й степени был пожалован ему императрицей Екатериной II за ее вторую Турецкую войну). Отечественную войну 1812 года дважды георгиевский кавалер закончил с Золотым оружием (саблей) с надписью: «За храбрость» и украшенной алмазами.