Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 2

Если Вален, Данлэп или Джонсон сообщили о поступлении материалов Пеньковского, хотя контрразведка КГБ и не знала его имени, расследование дало бы достаточно данных для того, чтобы КГБ напал на его след в результате повальной проверки всех советских офицеров, имеющих доступ к находящимся под строгим контролем документам, попавшим в руки американских властей. Проверяя списки тех, кто в советском Министерстве обороны подписывал допуск к этим засекреченным документам, КГБ, возможно, предпринял отсев подозреваемых методом исключения.

Советский источник, знакомый с методами работы КГБ и с тем, как велось дело Пеньковского, объяснил в интервью в 1990 году, что, когда в 1961 году стало известно об утечке в Соединенные Штаты засекреченных военных материалов, КГБ предпринял расследование, с тем чтобы установить, кто имел доступ к этим материалам. Список сначала включал 1000 человек из личного состава; он постепенно сокращался, и, наконец, под подозрение попал Пеньковский {278} . В своих мемуарах Хрущев высказал опасение относительно существования какого-то советского шпиона. «Когда американцы предали гласности сведения о численности и местоположении наших ракет на Кубе, я спросил (министра обороны) Родиона Малиновского: „Как они узнали о численности и местоположении наших ракет? Может, у них есть какой-то агент в наших вооруженных силах? Я этого не исключаю".

Малиновский ответил: „Я тоже. Это вполне возможно. Трудно дать гарантию, что его нет. Однако воздушная разведка в настоящее время дает американцам возможность наблюдать за нашей работой. Они систематически совершают облеты и регулярно фотографируют с воздуха, а затем сбрасывают снимки в контейнерах. Поэтому американцы могут следить в буквальном смысле за каждым нашим шагом. У нас тоже есть возможность делать это, а поэтому этот вопрос не следует обострять, чтобы не доводить дело до конфронтации"».

Хрущеву, очевидно, было известно о пропаже документов, и он подозревал худшее {279} .

Некоторые из переводов документов Пеньковского, возможно, попались на глаза советским шпионам в Англии. Два приговоренных британских шпиона действовали во время операций Пеньковского: Джон Вассал, клерк в секретариате Главного морского штаба, который был арестован по обвинению в шпионаже в сентябре 1962 года, и Фрэнк Броссард, старший офицер разведки в совместном разведбюро, который работал, не вызывая подозрений, с 1961 по 1965 год, и только тогда его арестовали и предъявили обвинения {280} .

Существовала также линия Джорджа Блейка. В пятницу, 9 апреля 1961 года, Блейка подвергли допросу в штаб-квартире СИС на Карлтон-Гардене, 3, напротив Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймсского парка. Допрос проводила группа офицеров МИ-6, возглавляемая Гарольдом Шерголдом. Блейка привезли в Лондон из Ливана, где он изучал арабский язык. Шел четвертый день допроса. Блейк все еще отказывался сознаться, что работал на советскую разведслужбу с тех пор, как вернулся из корейского лагеря для военнопленных в 1953 году. Имелись доказательства того, что Блейк выдал британские разведоперации в Берлине в 1955 году, но он упорно отказывался признаться.

Заседание группы прервалось на обеденный перерыв, а когда члены группы возвратились, у Шерголда остался единственный вопрос к Блейку: «Нам известно, что вы работали на советских, но мы не понимаем, почему. Пока вы были их пленным в Корее, вас подвергали пыткам и заставляли признаться, что вы — офицер британской разведки. С тех пор вас шантажировали, и у вас не было иного выбора, кроме как согласиться сотрудничать с ними» {281} .

Блейк «раскололся». «Могу лишь сказать, что это было внутреннее побуждение. Неожиданно меня охватило негодование, и мне захотелось, чтобы те, кто меня допрашивал, и все прочие тоже знали, что я действовал по убеждению, потому что верю в коммунизм, а не по принуждению или из-за финансовой выгоды. Это желание было настолько сильным, что я, не раздумывая над тем, что делаю, выпалил: «Никто не пытал меня! Никто меня не шантажировал! Я сам, по собственной воле вышел на контакт с советскими и предложил свои услуги».

Вполне возможно, что этот взрыв был внутренним побуждением, но его вполне можно было считать и правдивым признанием. Теперь, признавшись тем, кто меня допрашивал, — а это было для них, я уверен, не менее неожиданным, чем для меня, — что я являюсь советским агентом, я в деталях объяснил причины, побудившие меня это сделать», — написал Блейк в автобиографии {282} .

«Расколов» Блейка, Шерголд начал готовиться к прибытию Пеньковского в Лондон 20 апреля 1961 года. Сдержанное сообщение об аресте Блейка появилось в британской печати 22 апреля 1961 года, то есть в тот день, когда Пеньковский отправлялся в Лидс с Гре-вилом Винном. Какая связь существовала между Пеньковским и Блейком?

Все началось в июне 1960 года, объяснил сотрудник КГБ, когда Чарльз Родерик Чисхолм, сорока пяти лет от роду, прибыл в Москву на должность второго секретаря британского посольства. «Нам было известно, что он британский шпион, еще до его прибытия в Москву. Мы это знали», — утверждал советский контрразведчик.

«В 1954—1956 годах Чисхолм работал в русском отделе разведцентра СРС в Западном Берлине. В то время он активно пытался вербовать советский военный персонал. Он пользовался фальшивыми документами: на имя то британского бизнесмена Б. Костера (или Кастора) , то британского студента X. Эриксона. Жена Чисхолма играла важную роль. Обычно мы о женах не говорим. Она была на четыре года моложе своего супруга [19]. Нам было известно, что он — шпион СИС, пользующийся фальшивыми документами. В июне 1955 года британское правительство отозвало Чисхолма из Берлина. Он допустил слишком много промахов и был разоблачен как шпион. Он был слишком активен. После того как его отозвали, он работал в центральном аппарате в Лондоне против социалистических стран. В 1960 году он появился в Москве. Можете себе представить, что могла чувствовать советская контрразведка! Вполне естественно, что мы глаз с него не спускали.

В 1961 году советская контрразведка начала вести наружное наблюдение за миссис Чисхолм. Дважды — в конце 1961 года и в 1962 году — наблюдатели видели, как миссис Чисхолм, прогуливаясь, останавливалась и входила в подъезд многоквартирного дома. Вскоре после этого они заметили поблизости незнакомца, который, видимо, сильно нервничал и озирался, пытаясь выяснить, нет ли за ним «хвоста». Дома эти не представляли собой ни исторической, ни архитектурной ценности. Незнакомцем был Пеньковский».

Тут русский прервал рассказ, чтобы показать записанный на видеопленку двадцатиминутный фильм о Пеньковском, отснятый КГБ, который включал снятые скрытой камерой встречи Пеньковского с Чисхолм в сквере на Цветном бульваре и на Арбате, которые начались 30 декабря 1961 года. Это были «Герой» и «Энн». Видеокамера зафиксировала Пеньковского в телефонной будке, проверяющего, нет ли за ним наружного наблюдения, а затем входящего в подъезд жилого дома и выходящего из него. «В декабре 1961 года мы впервые заметили, что Пеньковский или кто-то другой встречается с «Энн» Чисхолм», — он употребил кодовое имя «Энн» вместо Дженет. «К январю, когда мы вновь увидели этого человека, мы узнали в нем Пеньковского. Это, конечно, могла быть случайная встреча. Поэтому нам требовалось доказательство, что встреча не была случайной», — сказал русский Смайли. Никаких других встреч на улице у Пеньковского с иностранными дипломатами не было, добавил он, противореча утверждению, что Пеньковский без ведома ЦРУ встречался с одним британским сотрудником разведки.