Михаил Толочко - Военные разведчики XX века

— Нет, этого мало, — сказал я ей потом. — Мост за собой надо сжечь дотла.

И через несколько дней она ухитрилась привезти пакет, в котором оказались все шифровальные книги посольства, умоляя:

— Только на час! На один час!

Я посмотрел на это искаженное лицо и содрогнулся. Но зато потом товарищ Гольст похлопал меня по плечу.

— Ждите орден. Успех необыкновенный!

Дней десять спустя я получил от него вызов. Несся, не чувствуя под собой ног.

— Э-э-э… — начал мямлить Гольст. — Вы понимаете… Вы знаете…

— Да в чем дело? Говорите прямо! — взорвался я, почувствовав недоброе.

— Мы ждали похвалы за вашу успешную работу, а Москва ответила одним только словом: «Законсервировать».

Я сел на стул. Сжало сердце. Мы молчали.

— Я живой человек, не рыбный фарш, — сказал я хрипло. — Что значит законсервировать линию, добытую трудом трех лет?

Резидент вяло махнул рукой.

Во мне кипела ярость.

— Я опоганил три человеческие души — любовницы, жены и свою собственную. Три года я делал подлость и теперь, когда добыл для Родины желаемые секреты, вы мне отвечаете: «Не надо!» А где все вы были раньше?!

Резидент пожал плечами и вдруг криво усмехнулся.

— Они испугались. Вы разве не поняли?

— Да, я ничего не понял. Если уж я не боюсь здесь, где в любой момент… то чего же им бояться там, дома?

Резидент перегнулся ко мне через стол и, косясь на запертую дверь, зашептал:

— Они боятся, что если с помощью добытых шифров начнут читать сообщения московского посольства той страны, то неизбежно установят какое-то советское учреждение и лицо, выдающее им наши секреты. Поняли?

Я оторопел: у меня все завертелось в голове. И все же я не понимал…

— Ну тем лучше! Поймают предателя! Для этого мы и работаем здесь!

— А если он сидит в…

Тут президент показал пальцем на потолок, потом взглянул в мое лицо, на открытый рот и опомнился. Засмеялся. Протянул мне сигарету. Начал говорить о другом. И дело это было будто бы забыто.

В эти годы произошел небольшой, но весьма неприятный для нашей страны случай. В нашем парижском посольстве работал на высокой должности поверенного в делах некий Беседовский, старый и проверенный член партии. Он воспользовался полученным из Москвы секретным денежным фондом, уложил валюту и наиболее важные документы в чемоданчик и сбежал в объятия французской разведки.

Потом изменник опубликовал еще и книгу разоблачений. Ее внимательно прочел Сталин и в одном месте написал на полях одно единственное слово: «Возобновить».

После этого меня вызвали из норвежских фьордов на конспиративное свидание в Осло в отель «Викинг» и приказали срочно явиться в Москву. С документами австрийского инженера-текстилыцика я немедленно отправился в долгий зигзагообразный путь и на Лубянке получил в руки ту самую книгу, где мое внимание обратили на рассказ об одной глупой истории, произошедшей в парижском посольстве и теперь разглашенной изменником.

Беседовский писал, что в свое время в посольство СССР в Париже явился небольшого роста брюнет с красным носом, в сером клетчатом костюме и в котелке, с алой гвоздикой в петлице и большим желтым портфелем в руках. Незнакомец потребовал, чтобы его представили военному атташе. Очутившись с ним наедине, вынул из портфеля переплетенные в черные обложки тетради и заявил:

«Вот шифры и коды Италии. Стоят они двести пятьдесят тысяч французских франков. В случае вступления в силу новых шифров вы получите и их, но опять за двести пятьдесят тысяч. Ценность моя как источника информации заключается не только в том, что вы получаете в руки ключи к тайникам враждебного вам государства, но и в возможности пользоваться этим источником многие годы.

Вы располагаете, конечно, своей агентурой на парижской почте и собираете шифрованные телеграммы, в том числе и итальянского посольства. Я вам доверяю. Возьмите книги, отправляйтесь в свой шифрованный кабинет и дешифрируйте пару итальянских телеграмм. Тогда произведем расчет».

Атташе убедился в подлинности шифров, сфотографировал их, возвратил незнакомцу и стал выгонять его из посольства, крича, что пришедший — мошенник, что проверка доказала негодность его материалов и если он не уйдет подобру-поздорову, то будет вызвана полиция. Незнакомец был поражен, пожал плечами и сказал: «Вы обокрали меня на двести пятьдесят тысяч франков. Для одного человека такая потеря велика, для большой страны такое приобретение — пустяк. Но вы сами отказались от редкого по своей ценности источника и тем самым доказали, что вы не разведчики, а крохоборы, мелкие плутоватые, лавочники без государственного кругозора…»

В Москву фотокопии шифров были посланы с победной реляцией о ловком выкрутасе, открывшем нашей разведке тайны политики Муссолини и вместе с тем сберегшем для советского государства большую сумму денег. Атташе получил орден за хорошую работу, а итальянцы немедленно изменили шифр, и весь успех лопнул.

На Лубянке мне рассказали все это и добавили:

— Вы прочли слово «возобновить» на полях?

— Прочел.

— Писал Сталин. Это приказ. Сегодня ночью уезжайте обратно, найдите этого человека и возобновите контакт с ним для получения тех же материалов.

Я раскрыл рот от удивления.

— Да где же его искать?

— Ваше дело.

— Да ведь о нем только и известно, что он небольшого роста и с красненьким носиком. На земном шаре таких миллионы!

— Возможно.

— Как же его искать?

— Если бы мы это знали, то обошлись бы без вас. Приказ понят? Выполняйте! Денег получите без ограничения, время на операцию дается с жестким ограничением — полгода. Желаю удачи.

В Женеве на берегу озера я сел на скамейку и принялся не спеша кормить лебедей.

— Где мой «Носик»? Как его найти? С чего начать?

Моих подчиненных Пепика и Эрику — смелых и исполнительных людей — я послал поработать уличными фотографами около итальянских посольств в разных странах — с заданием заснять всех чиновников небольшого роста. Начать решили с крупных столиц. Поименные списки чиновников у меня уже были. Кормя лебедей, я думал, что «Носик» может быть не изменником, а передатчиком изменника.

Через неделю лебеди уже узнавали меня и мчались со всех сторон, едва я усаживался на скамейке. А я все думал. Нет, риск такого предательства слишком велик… Чиновник посольства, имеющий доступ к шифрам, — у всех на виду и при передаче будет замечен… Предатель скорее всего — работник шифровального отдела итальянского Министерства иностранных дел. Через неделю я уточнил: «Или даже член правительства!»

К тому времени пришли материалы от моих фотографов — ничего подходящего. И письмо из Москвы, в котором сообщалось, что ответственный товарищ запомнил две дополнительные приметы незнакомца: «Носик» держался развязано и не выглядел вышколенным дипломатом. Лицо его было покрыто золотистым загаром, а красноватый цвет носа, вероятно, объяснялся не пристрастием к вину или болезнью, а солнечным ожогом.