Андрей Окулов - В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война
- Название:В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательский дом “Вече”
- Год:2013
- ISBN:978-5-9533-6031-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Окулов - В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война краткое содержание
Эта книга рассказывает о том, что Гражданская война в России вовсе не закончилась в 1920-х годах победой большевиков, а продолжалась еще полвека — это была «холодная гражданская» белых эмигрантов против советского режима. Кончилась она в 1991-м году окончательным падением коммунистического режима в России.
Автор, начинавший свое сопротивление режиму еще юношей, оказался на Западе и вступил в НТС — самую крупную и долговечную эмигрантскую политическую партию. О ее работе и ее людях эта книга. Здесь собраны рассказы участников Гражданской войны и идеологической войны против большевизма, большинства из которых уже нет в живых. Они охватывают почти всю историю России XX века.
В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Это — наши. Семьдесят девятый год. Тридцать семь лет они лежат здесь незахороненные. А Брежнев переиздает книгу своих военных воспоминаний.
Я поднял на краю воронки черную летучую мину: «Может, пригодится?»
— Осторожно, она в хорошем состоянии! Уронишь…
Я бережно положил ее на землю.
Место для базы выбирали так, чтобы никто случайно не набрел. Краем озера идти до толстой березы на мыске, потом — направо, и пройти напрямик, через густой еловый лес. Мертвый. Почти все деревья сухие.
Выбрали пять елей и начали прибивать жерди прямо к ним. База получалась пятиугольная, смахивала на Пентагон.
Прежде чем разжечь костер на новом месте, Хозяин несколько раз ткнул в землю шомполом.
— Это здесь не лишнее. Бывало так, что разожгут неопытные трофейщики костер без проверки грунта, а там — снаряд или граната. Земля разогреется, и ужинать будет некому.
Мои знакомые обезвредили восемь мин-летучек, просверлили дырки и положили в костер, чтобы тол выплавить — он от огня не взрывается, только горит. Но одна из мин была с дополнительным детонатором — проглядели. Рванули все восемь. Так что ты думаешь? Никого даже не ранило, хотя все сидели вокруг костра и сушили одежду. Они попали в «мертвую зону» взрыва — всех контузило и разбросало по кустам как семечки. Одежду — в клочья. А другие четверо — отправились «копать», один ткнул щупом и попал, видимо, прямо во взрыватель — всех наповал. Кому как повезет…
Спрятались хорошо. Со второго раза сам Хозяин базу не нашел! Ходим по лесу, ломаем ветки, а ее — нет нигде.
— Постой, напротив выхода к нашему месту из воды три гнилых дерева торчало!
Точно. Вышли на берег, добрались до трех деревьев и быстро нашли «Пентагон».
Хозяин в знак уважения к моей находчивости подарил два патрона. Братец повесил на сук свою кожаную куртку и сказал, что в виде сувенира желает носить на спине пулевые пробоины.
Одну организовал я, вторую — мать. Она стреляла не хуже сыновей.
Казалось, что даже солнце над этим лесом светило бледно. Я перебросил брезентовый ремень карабина через шею, одну руку положил на ствол, вторую — на приклад. Удобно. Почему серые сюда за грибами не ходят? Спросить бы сейчас у кого-нибудь из них: «Какой калибр? Кстати, ты тут художника с бородой не видел?»
Тут советской власти нет. Она — там, возле шоссе, начинается. Здесь — «независимая лесная территория». Полная экстерриториальность, существующая по причине того, что власть о ней просто не знает. Если узнает — карабин не поможет.
Но у нашей экстерриториальности был и другой недоброжелатель.
После моего отъезда домой оставшиеся обнаружили, что неподалеку от базы живет самый обыкновенный медведь. Днем он близко подходить боялся — чуял запах металла и пороха. Зато ночью, когда жители лагеря ложились спать, лохматый злодей начинал ломать кусты вокруг. Ребята хватались за винтовки, но медведь — тоже не дурак, попугает и уйдет: «Спокойной ночи, малыши!» Новую базу решили назвать «Медвежьей».
Разговорились с Хозяином о военной символике. Он рассказывал, что приходилось находить полуистлевшие немецкие знамена. И вдруг спросил:
— А какой он, русский флаг? Не советский, а русский?
— Бело-сине-красный.
— Может, сшить да и повесить над лагерем?
Мне пора. С карабином расставаться жалко. Ничего, я уже подыскал трехлинейку — один металл, все деревянные части давно сгнили. Спилил березу и начал мастерить ложу и приклад-рукоятку пистолетного образца, с вырезами для пальцев. Евгеньич обещал доделать мой кошенной обрез».
Хозяин проводил до поворота, дальше найду дорогу сам.
— Значит, бело-сине-красный?
На шоссе я поймал попутную машину.
В чем нас можно обвинить?
Терроризм — бред. Даже не планировали. В кого стрелять — в гебистов? Так они все одинаковые — от Андропова и до последнего стукача. И соревноваться с ними в терроре бесполезно, у них опыта больше. Да и патронов, кстати. Может, сразу — в Брежнева? Я вчера его выступление по телевидению видел, но совсем не уверен, что он жив.
На нашей совести — несколько простреленных деревьев и немного сомнительной экстерриториальности.
Еще — недостроенная база и неосуществленные планы. Может быть, именно в этом — наша главная вина.
В последний раз я был на «Медвежьей» в ноябре 79-го, в день моего девятнадцатилетия. Алька меня потащила Евгеньича искать — пропал куда-то.
На придорожном указателе знака не было, но она все равно настояла на девятикилометровом марафоне по болоту.
Кое-где лежал мокрый снег, озеро замерзло. Береза, три дерева, мы — на месте.
Пятиугольник не достроен и до половины. Евгеньича нет. Под жердями я отыскал полиэтиленовый сверток. Старый трофейщик из «Ленинградской банды» не обманул — обрез сидел в руке как влитой. Я открыл затвор — один патрон. Это был мой последний выстрел в серое небо над Мясным Бором.
С днем рождения!
Пора назад. Просеку возле берега уже припорошило. На снегу — огромные следы медвежьих лап. Вот он — истинный хозяин базы!
Вы видели когда-нибудь живого «врага советской власти и ленинского общественного строя»? Вон — один по Невскому идет. Почему именно он? Посмотрите повнимательнее: у него из кармана рукоятка пистолета торчит. Потому что конспиратор — хреновый. Мог бы и получше спрятать.
Пришел домой, сунул пистолет за диван. Вдруг — телефонный звонок. Это наш участковый милиционер беспокоит, говорит: «Зайди, разговор есть». Ладно, думаю, отчего не зайти? Может, кто из соседей поскандалил или еще какая бытовая мелочь.
Пришел. Он сразу:
— Где мать?
— К родственникам, — говорю, — уехала, в Одессу.
— В Одессу? С какого вокзала?
— С Московского.
— Ну? — «Страж порядка» довольно осклабился. — Так ведь не ходят с Московского поезда на Одессу. Как же так?
— Она через Херсон поехала.
— А-а-а…
Что, думал — поймал? Что мать забыла в твоей Одессе, на «Медвежьей» она.
Участковый разговор «за жизнь» продолжает: прописалась ли мать после возвращения из лагеря и когда думает это делать. И прочую канитель. А сам все пишет что-то. Потом говорит:
— Ну, раз так, на — подпиши!
Читаю. Это был донос на мою мать, от моего лица написанный.
— На основании чего?
— Вот, — он потряс в воздухе стопку листков из календаря, — у меня все документы на этот счет имеются!
— Можно посмотреть?
— Нечего тебе на них смотреть!
— Тогда и подписывать не буду.
— Щенок! Нашел где правду искать!
Удар. Я кубарем вылетел на улицу. Сам виноват — нужно было без официальной повестки не являться. Ударил не сильно. Приятеля моего Толика в отделении милиции до полусмерти избили. Другому приятелю хуже пришлось — его свернутым в жгут мокрым полотенцем стегали по голой спине. Это на милицейском жаргоне «морковка» называется. Синяков никаких, а боль — адская.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: