Борис Прянишников - Незримая паутина

Знакомясь с эмиграцией, Солоневичи часто выступали с докладами на эмигрантских собраниях в Болгарии и Югославии. НТСНП устроил поездку Ивана Солоневича по городам югославской провинции, принесшую заметный доход в его карман. В Белграде с ним беседовали руководители НТСНП, рассказавшие ему в доверительном порядке о «Внутренней линии». К сообщению о незримых руководителях Солоневич отнесся равнодушно.

Знакомство с НТСНП принесло Солоневичу большую пользу — Исполнительное Бюро издало его книгу «Россия в концлагере» в 1936 году Вскоре книга была переведена на несколько иностранных языков. Гонорары Солоневича быстро росли. С каждым новым месяцем увеличивался его капитал, создавая предпосылки к полной от кого бы то ни было зависимости.

В первые месяцы жизни в Софии Солоневич почтительно относился к своим покровителям из «Внутренней линии». С большим уважением он отзывался о РОВСе и других национальных организациях. Восхвалял белое движение и его вождей. С первых же номеров его газета стала популярной, ею зачитывались, с нетерпением ожидая выхода следующего номера. Быстро рос ее тираж, принося семейству неслыханный по эмигрантским масштабам доход.

Исчерпав советские темы, Солоневич занялся жизнью эмиграции. Покровительственно похлопывая по плечу восторженно относившихся к нему эмигрантов, Солоневич мало-помалу перешел к резкой и подчас неприличной критике эмигрантских организаций и ее лидеров. В эпитетах и выражениях он не стеснялся. Дружеские отношения с РОВСом и людьми из «Внутренней линии» начали портиться.

Заметив перемену политического курса «Голоса России», генералы РОВСа забеспокоились и задались вопросом — не провокатор ли Солоневич?

20 декабря 1936 года генерал Добровольский писал Е. К. Миллеру:

«Еще и в последний раз я прошу обратить внимание на „знаменитых братьев“, работа которых вам кажется полезной. В Гельсингфорсе я был с визитом у весьма компетентного в этом деле лица, которое, со слов директора дружественной фирмы [105] Начальник финской разведки. , имеет серьезные подозрения, считая, что мы имеем дело с опытными провокаторами, преследующими цель захвата эмигрантской активности, задачу, с которой они справляются блестяще».

Поначалу отказывавшийся на страницах «Голоса России» от каких-либо претензий на водительство, Солоневич бросил в толщу военной эмиграции идею «штабс-капитанского движения». Идея имела успех, многие из рядового офицерства узрели в Иване Солоневиче динамичного вожака. Будоража эмигрантов хлесткими лозунгами и бойкими, остроумными выпадами против оппонентов, Солоневич всё больше и больше завладевал умами восторженных поклонников.

Будучи еще в Финляндии, Солоневичи познакомились с приезжавшими сюда Скоблиным и Плевицкой. После встречи между Скоблиными и братьями завязалась переписка — условная и шифрованная.

Летом 1937 года братья Солоневичи выехали из Софии во Францию. Некая госпожа Носенко, проживавшая в Швейцарии, в письме генералу Миллеру от 22 июля 1937 года сообщала о своей встрече с братьями и просила его как можно скорее повидаться с ними.

А несколько раньше старшие алексеевцы, председатель Общества Галлиполийцев генерал-майор М. М. Зинкевич и возглавитель алексеевцев в Париже полковник С. А. Мацылев, обменялись письмами о Солоневичах.

Доверительно, только для личного пользования, Зинкевич писал из Софии 10 июня 1937 года:

«Дорогой Сергей Александрович, вы пишете, что у нас нет ничего общего с братьями Солоневичами. Я отлично понимаю мотивы вашего предупреждения. Но, в свою очередь, укажу вам на другую сторону дела. После прибытия своего в Софию братья Солоневичи были взяты под наблюдение местными властями, несмотря на благоприятные сведения, сообщенные финляндской полицией. (Всё же кажется, что финляндский штаб не разделял этого мнения). Это наблюдение установило, самым точным образом, что Борис связан с большевиками. Он был сфотографирован секретной болгарской полицией в момент, когда передавал пакет большевистскому агенту. Впрочем, была под контролем и вся подготовительная работа к свиданию и по прямой связи с Москвой.

К тому же можно удивляться, что полпредство СССР в Софии никогда не протестовало против печатания их газеты „Голос России“».

По-видимому, лояльный к Миллеру Мацылев беседовал с ним после письма Зинкевича. 28 июля Е. К. Миллер в письме к Зинкевичу, отправленном из Туссю-ля-Маделен, защищал Солоневичей от подозрений и сообщал об их предстоявшем визите в Баньоль-де-л’Орн, где он проходил очередной курс лечения.

1 и 2 августа Иван Солоневич был гостем Миллера в Баньоль. А эти же дни Борис Солоневич провел в обществе Скоблиных [106] «Возрождение», 6 августа 1937 г.; «Голос России», № 70, 26 окт. 1937. .

Среди бумаг, захваченных в отеле «Пакс», были обнаружены два письма Бориса Солоневича. Перебравшись в Брюссель, Борис написал 23 августа письмо Плевицкой условным текстом относительно своей якобы задуманной женитьбы:

«…Будьте так добры, дорогая Надежда Васильевна, напишите мне и дайте кое-какие подробности о Нил (так я уже называю мою будущую жену). Сообщите мне об ее образовании, характере, темпераменте, внешности и росте , о всех ее талантах, в случае их наличия у нее… Наконец, обо всём, что вы могли бы счесть интересным для жениха, незнакомого со своей невестой [107] Подчеркнуто во французском тексте письма. .

Я вас прошу довести до конца предпринятое вами дело и „женить молодого человека“. Относительно Нил — нет ли у нее в Бельгии друзей или знакомых, чтобы иметь возможность устроить ее приезд сюда (ясно, что я беру на себя все расходы по путешествию, но об этом вам не нужно ставить Нил в известность) и узреть ее в природном величии. С другой стороны, чтобы не забыть об этом, я хочу жениться в этом году. Что касается дел, то издание газеты в Бельгии представляется очень накладным: больше чем на 50 процентов дороже, чем в Софии. По этой же причине Иван Лукьянович уже выехал в Софию.

Что до меня, то я остаюсь в Брюсселе, где попробую зацепиться. Не знаю, удастся ли мне это; всё же я намерен остаться жить здесь.

Сердечный привет Николаю Владимировичу. А вам, дорогая Надежда Васильевна, приношу мою благодарность и целую ваши ручки.

Б. Солоневич или дядя Боб.

Б. Солоневич, 128, рю Прево, Брюссель 23- VIII.»

Прошло немного дней, и в письме без даты Борис писал:

«Дорогая Надежда Васильевна! С большой радостью я узнал, что в конце сентября вы приедете с Н. В. С. в Брюссель на праздник корниловцев. При этой оказии я расскажу вам о моей неудаче с Нилой. Сердечный привет от опечаленного жениха с разбитым сердцем. Б.»