Олег Черенин - Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

Вернувшись в 1934 году в Париж, Жимерский продолжил сотрудничество с Маковским или его представителем «Александром» (возможно, Александр Завадский) вплоть до конца 1937 года, пока, по понятным причинам, контакт с ним не был прерван [415] Завадский Александр (1899–1964), «Вацек», в 1930-е годы руководитель военного аппарата (войсковки) КПП. .

Свои агентурные материалы М. Жимерский готовил на основании информации как минимум трех субисточников: известного политика и будущего министра эмиграционного польского правительства Кароля Попеля (политические сведения), бывшего командира 30-го пехотного полка полковника Исидора Модельского (военная и военно-политическая информация), Феликса Млынарского (экономика). Они были завербованы Жимерским, пользуясь разведывательной терминологией, «на чужой флаг», считая его представителем подпольных «антисанационных» сил, возглавляемых генералом Сикорским [416] Bułhak W . Op. cit. S. 25. .

Цмеля, в свою очередь, зная о подпольной деятельности Жимерского, акцентировал внимание своих руководителей в польской разведке именно на этом аспекте работы своего друга, считая его активным сторонником «национально-революционного движения» и его лидера генерала Янушайтиса. Тем более что такая информация исходила от самого Жимерского.

Польские лидеры оппозиции, проживавшие в эмиграции, никогда не скрывали своего отвращения к режиму «санации» и ее вождям Пилсудскому, Беку, Рыдз-Смиглы и др. Генералы Сикорский и Галлер, близкие им «людовцы», профессор Станислав Кот, Мацей Ратай, бывший премьер-министр Игнацы Падеревский, все они считали, что в угоду своему немереному честолюбию Юзеф Бек готов поступиться интересами Польши и пойти в услужение к Гитлеру. Они полагали, что под прикрытием провозглашенной Беком политики «равновесия» Польша является «тихим» союзником Германии в ее устремлениях на Восток. И нужно прямо сказать, что веские и серьезные основания так оценивать внешнеполитический курс Польши у них были.

В «Обзоре внутренней и внешней политики Польши», подготовленном на основании агентурного сообщения, исходящего от «серьезных польских источников», читаем:

« Ген. Галлер:Известный своими французскими симпатиями, генерал Галлер говорит, что теперь уже не подлежит никакому сомнению, что между Германией и Польшей имеется секретный военный договор, направленный против СССР. По данным Галлера, этот договор обеспечивает Германии на случай войны с СССР организацию в приморской области Польши этапных пунктов и особых сил по обслуживанию немецких военных транспортов. Обосновавшись таким образом на польской территории, немцы с момента окончания военных действий автоматически завладеют всей этой территорией. Пилсудский не придает должного значения западным польским границам и готов отказаться от Поморья в целях осуществления своих фантастических планов в отношении Украины и Литвы. Но эта преступная политика, как говорит Галлер, встретит должный отпор всей польской общественности.

Генерал Сикорский:Генерал Сикорский обратился к Падеревскому с предложением выпустить специальное обращение по поводу внешней политики Бека, подвергнув острой критике его немецкую ориентацию. Падеревский с этим предложением не согласился, считая, что критика политики Бека явится лишь односторонней критикой всего режима Пилсудского.

Сикорский уверен, что между Германией и Польшей существует секретный военный договор, на основании которого судьба польского Поморья окончательно решена в пользу Германии. По мнению Сикорского, Польша оставит лишь за собой железнодорожную магистраль Катовицы — Гдыня, которая будет связывать Польшу с морем, сам порт Гдыня станет вольным городом. Польша в компенсацию за это получила бы Литву с Мемелем, который станет польским портом в Балтийском море.

Полковник Блешинский:Военный атташе во Франции полковник Блешинский в узком кругу говорил, что “польско-немецкий союз преследует более серьезные цели, чем нормализацию польско-немецких отношений. Старый игрок, как назвал Пилсудского Блешинский, не даст себя обмануть молодому Гитлеру, и он его использует для крупной политической игры, о чем мы только в будущем узнаем”. Эти слова Блешинского были поняты в том смысле, что польско-немецкие отношения скреплены военным союзом, за которым скрываются агрессивные планы обоих союзников по отношению к восточным соседям» [417] Секреты польской политики. С. 21–22. К сожалению, этот документ также не имеет временных идентифицирующих признаков. Единственными указаниями на время его подготовки является подпись Слуцкого как начальника ИНО ОГПУ (с мая 1935 года) и упоминание в тексте событий «Ночи длинных ножей» в Германии (30 июня 1935 года). .

Процитированный отрывок агентурного сообщения во многом проясняет роль агента советской разведки в актуализации тематики существования «секретного договора» и позволяет нам высказаться по существу вопроса.

Во-первых, тот факт, что сведения исходят из кругов польской оппозиции, указывает на большую вероятность того, что одним из их источников для советской разведки был именно Михал Жимерский (Роль).

Во-вторых, из контекста высказываний польских генералов Галлера и Сикорского, хотя и весьма информированных, но все же далеких от первоисточников (МИД, Главный штаб) лиц, следует, что они основаны больше на анализе лично доступной им информации и мотивированной убежденности, нежели на документальных источниках (в сравнении с тем же Кобылянским, который «сам читал»).

В-третьих, в агентурном сообщении отсутствуют указания на то, каким образом агенту стали доступны содержащиеся в нем сведения, включая высказывания Галлера, Сикорского и Блешинского. Можно только предположить, что для агента их «ретранслятором» были упоминаемые выше Попель, Млынарский и Модельский. Но с таким же успехом мы можем предположить, что Жимерский передал в Москву сведения о договоре со слов своего «друга» Цмели.

На основании указанных источников невозможно делать какие-либо определенные выводы. Но обращает на себя внимание следующее обстоятельство. Информация советских агентов находилась в русле циркулировавших по всей Европе слухов и предположений о существовании «дополнения», «секретного протокола» и т. д.

Заместитель польского военного атташе в Париже майор Густав Ловчович в одном из своих донесений в Центр писал: «Не исключено, что веру многих представителей мира французской политики о существовании секретной польско-французской конвенции разделяют и военные круги. В таком случае, Россия становится естественным союзником Франции, а сотрудничество с советской армией является приоритетом» [418] Bułhak W . Op. cit. S. 23. .