Олег Черенин - Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

В начале 1930-х годов советская военная разведка понесла на фронтах тайной войны ряд серьезных поражений. Поистине «черным» для нее стал 1933 год. Четыре крупнейших в истории Разведупра провала — в Латвии, Финляндии, Германии, Франции — были связаны с ликвидацией четырех крупнейших резидентур и арестом нескольких десятков агентов, входивших в их состав, включая ценнейших. Громкая шумиха в западной прессе заметно осложнила и без того непростые отношения с западными государствами. Советской дипломатии пришлось приложить немало усилий, чтобы нормализовать внешнеполитическую ситуацию.

Бичом военной разведки Советского Союза были так называемые горизонтальные связи. Понятие «горизонтальные связи» в негативном смысле предполагает, что, в нарушение всех правил конспирации, отдельные участники разведывательной деятельности имели санкционированные и несанкционированные контакты со своими сослуживцами из числа зарубежных работников, не вызванные служебной необходимостью. Это было предпосылкой различного рода неприятностей, вплоть до серьезных провалов.

Кроме того, отличительной особенностью советской разведки на начальном этапе ее деятельности являлось формирование крупных разведывательных структур, объединявших значительное число подчиненных аппаратов во многих европейских странах.

Так, например, созданный в 1921 году при миссии РСФСР Берлинский руководящий центр Разведупра руководил деятельностью многих резидентур и агентурных групп, действовавших как в самой Германии, так и в Австрии, Италии, Франции, Чехословакии, Польше.

Крупная нелегальная резидентура ИНО ОГПУ «Беера» (Бертольд Карлович Ильк) к 1929 году насчитывала до сорока агентов, включая девять особо ценных. Они действовали в Великобритании, Франции, Германии, Польше, Прибалтийских и Балканских государствах [118] Очерки истории российской внешней разведки. М.: Международные отношения, 1996. Т. 2. С. 213. .

Организационные и практические сложности функционирования таких трудноуправляемых аппаратов также были прямыми предпосылками для грандиозных провалов, сопровождавших советскую разведку на всем протяжении 1920–1930-х годов. В рамках совершенствования агентурной работы за рубежом руководство военной и внешней разведок СССР в начале 1930-х годов приняло ряд важных организационных решений, предусматривающих разукрупнение действующих разведывательных аппаратов и перевод части из них на нелегальное положение. Эффективность проводимой работы в этой связи заметно выросла, но, если так можно выразиться, «детские болезни» разведки окончательно излечить не удалось. Примером могут служить следующие эпизоды работы советской разведки в Германии в начале 1930-х годов.

В 1932 году от агента советской внешней разведки, скрытого под криптонимом «А-201», были получены убедительные сведения о том, что немцы имеют источник информации в аппарате советской военной разведки. Эти сведения содержались в секретном докладе начальника 2-го реферата отдела А1 (политического) берлинского полицайпрезидиума Геллера. Характер передаваемой информации оставался неясен, как неясно было местопребывание источника: резидентура в Берлине или центральный аппарат в Москве [119] Ставинский Э. Наш человек в гестапо. М.: Олма-Пресс, 2002. С. 97. Несмотря на беллетризованную форму изложения материала, этот источник можно признать авторитетным, т. к. он указывает на знакомство автора с материалами личного дела Вилли Лемана (Брайтенбаха). .

Понятно, что проигнорировать такой важный сигнал о неполадках у военных коллег начальник иностранного отдела ОГПУ Артузов не мог. Основанием для беспокойства был тот факт, что указанная информация была получена от проверенного и ценного источника в аппарате отдела А1 берлинского полицайпрезидиума Вилли Лемана, уже несколько лет успешно работавшего на советскую внешнюю разведку. На высокую степень опасности указывал и сам характер информации, и ее источник — секретный документ германской контрразведки.

Установленным порядком Артузов поставил в известность начальника Разведывательного управления штаба РККА Я. Берзина о существе дела и предпринял неотложные действия по своему ведомству для установления источника утечки сведений в германскую контрразведку.

Здесь впервые в нашей истории появляется новый персонаж, на котором будут «завязаны» многие незримые нити дальнейшего повествования. Этим человеком был один из старейших сотрудников советской военной разведки Василь Федорович Дидушок (Василий Дидушек). Для того неспокойного времени его биография была вполне типична для людей его профессии.

О нем известно относительно немного: в годы Первой мировой войны он в звании капитана австро-венгерской армии, в должности командира батальона принимал участие в боевых действиях на Восточном фронте. Находился в русском плену. После перехода в 1917 году на службу в Центральную Раду Украины, вместе с Евгеном Коновальцем (!), принимал участие в формировании корпуса сечевых стрельцов из военнопленных украинцев, служивших в австро-венгерской армии. В звании полковника армии Украинской Народной Республики исполнял обязанности начальника штаба корпуса. Нам не известно, какие пути привели Дидушка на службу в Красную армию, но уже в 1920 году он был зачислен в штат Разведупра, задания которого впоследствии выполнял во многих европейских странах [120] Из архивов ВУЧК-НКВД-МГБ-КГБ, Киев. 2001. С. 47; Хома I. Сiчовi стрiльцi: Створення, вiйськово-полiтична дiяльнiсть та збройна боротьба сiчових стрiльцiв у 1917–1919 рр. Киïв: Наш час, 2011. С. 10, 13; Имеется короткое упоминание об аресте Дидушка в Польше в 1921 году. См.: Ландер И. Негласные войны: История специальных служб 1919–1945. Кн. 1. Одесса: Друк, 2007. С. 331. Но арест мог состояться не раньше конца 1922 года, после провала резидентуры РУ в Данциге. .

По одной из версий, к работе на советскую разведку Василь Дидушок был привлечен в 1920 году его братом Петром. После отбытия в Польше трехлетнего заключения за шпионаж в пользу Советской России Василь Дидушок с 1926 по февраль 1929 года работал сотрудником нелегальной резидентуры Разведупра в Харбине, а с указанного времени до 1930 года — в Финляндии [121] Алексеев М. Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922–1929). М.: Кучково поле, 2010. С. 552. . К началу его карьеры как разведчика мы еще вернемся.

В находящихся в распоряжении автора источниках не указано, какая существовала связь между полученной от агента «А-201» информацией и арестом в 1932 году помощника Басова по резидентуре Василя Дидушка, но такая связь, на наш взгляд, определенно существует. Подтверждением такой версии являются описанные ниже события, а также тот факт, что отозванный в мае 1932 года в Москву Дидушок вскоре был арестован и 2 сентября 1933 года Коллегией ОГПУ был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу, замененному на 10 лет лагерей. Обратим внимание, что описанные ниже события не относятся к периоду репрессий 1937–1938 годов, и, следовательно, дело расследовалось индивидуально, по конкретным обвинениям [122] Лурье В., Кочик В. ГРУ: Дела и люди. С.-Пб.: Нева; М.: Олма-пресс, 2002. С. 506. .