Олег Черенин - Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

В ходе вербовочной беседы Ладовский, выступая от имени подпольного «Общества по борьбе с большевизмом», предложил Бораковскому сообщить сведения и подготовить письменную информацию о деятельности советской разведки в Польше, что последний, в желании покрыть свои денежные долги, и сделал к очередной встрече.

Реферат «Россия», как основное аналитическое подразделение 2-го отдела Главного штаба по вопросам изучения советской проблематики, имел для советской разведки особое значение. В этом реферате концентрировалась вся информация, получаемая по многочисленным агентурным каналам. Большую работу проводили сотрудники этого подразделения по аналитическому изучению и обобщению открытых источников информации (книги, газеты, журналы). На регулярной основе в реферате изучалось от 150 до 300 наименований советской периодической печати — от центральных газет и журналов до районных малотиражек.

Исполняя свои служебные обязанности, Бораковский имел практически неограниченный доступ к материалам разведывательного характера, получаемым из Советского Союза. Вся входящая — исходящая корреспонденция реферата «Россия» с рефератом «Восток» как основным добывающим аппаратом польской разведки, а также с пограничными Экспозитурами № 1 (г. Вильно) и № 5 (г. Львов) становилась его достоянием.

Особую значимость для советской разведки имела переписка военного атташе Польши в СССР Яна Ковалевского. Он, в отличие от своих предшественников, был исключительно результативным и энергичным сотрудником польской разведки в Москве, чем доставлял советским контрразведчикам множество хлопот. Весной 1933 года Ковалевский советскими властями был объявлен «персоной нон грата» с предписанием покинуть СССР.

К последней перед арестом встрече с советским резидентом Бораковский приготовил материал объемом в несколько тысяч страниц секретных документов.

Деятельность Бораковского как советского агента привела к ликвидации нескольких крупных резидентур польской разведки в СССР и множества агентурных групп. Увеличение за относительно короткий промежуток времени количества провалов заставило польскую разведку искать их причину в деятельности «советского крота» в своем аппарате. К такому выводу поляки пришли, анализируя конкретные обстоятельства провалов и тот факт, что арестованные резиденты и агенты в своей деятельности замыкались на разные разведывательные органы и, соответственно, не были осведомлены о характере проводимой «соседями» работы.

Польская контрразведка в конце концов смогла выйти на след Бораковского, продемонстрировав очередной раз свой профессионализм, и сумела довести дело до суда военного трибунала. Ротмистр за измену был казнен.

Источники свидетельствуют, что польские судебные органы никакого снисхождения к разоблаченным советским агентам из числа военнослужащих Войска Польского не испытывали, вынося, как правило, смертные приговоры. Так, были расстреляны: майор Урбанович, капитан Рудницкий, капитан Микута, капитан Окулич, поручик Хумницкий [361] Peplonski A. Wywiad na ZSRR. S. 267. .

Вербовщик Бораковского, упоминавшийся выше Винценты Илинич, был одним из самых результативных советских разведчиков, работавших в 1920–1930-е годы по Польше. Об этом говорят не только имена лично им привлеченных к сотрудничеству с ИНО ОГПУ польских агентов, но и тот факт, что о результатах его работы был осведомлен сам Сталин.

После завершения службы в царской армии он в 1919 году в звании капитана вступил в Войско Польское. В начале 1920-х годов Илинич активно занимался политической деятельностью, руководя небольшой по численности Аграрной партией, совмещая ее с занятием коммерцией.

По некоторым источникам, он был завербован в качестве агента в 1924 году сотрудником Разведупра Семеном Фириным-Пупко как лицо, имевшее в польских военных кругах много знакомых. По другим — Марией Скоковской. После провала варшавской нелегальной резидентуры Разведупра Илинич был осужден, но по каналу обмена заключенными в Польше и СССР был передан советским властям. После кратковременного пребывания в Союзе он уже в качестве резидента ИНО был направлен в Данциг.

«Звездным часом» Илинича стала вербовка польского посла в одной из европейских стран. Информация, получаемая по этому каналу, некоторое время высоко оценивалась на Лубянке, пока не выяснилось, что никакого «посла» как агента советской разведки не существовало, а реальная разведывательная информация исходила от скромного чиновника польского МИД Стефана Рыттеля, являвшегося родственником Илинича [362] Тумшис М., Папчинский А. Большая чистка. С. 400. .

Кроме Бораковского, с советской разведкой успешно сотрудничали офицеры польских спецслужб Альфред Ярошевич и Влодзимеж Лехович. Последний был завербован на советскую разведку предположительно в 1933 году его приятелем — сотрудником 2-го отдела Главного штаба А. Ярошевичем. В тот период он проходил службу в отдельном информационном реферате (SRI) Командования военного округа № 2 (Варшава), где занимался контрразведкой и вопросами обеспечения безопасности варшавского гарнизона.

В 1937 году Лехович был назначен в центральный аппарат 2-го отдела Главного штаба на должность начальника национально-политического реферата, в задачи которого входила борьба с проявлениями «коммунистической активности» в Войске Польском. Ирония судьбы заключалась в том, что, решая специальные задачи в своем учреждении, Лехович еще с юных лет был связан с «левыми» организациями, включая Коммунистическую партию Польши [363] Peploński A . Wywiad na ZSRR. S. 268. .

Другие подробности их разведывательной деятельности в предвоенные годы нам не известны, известно лишь, что они находились на связи у резидента советской разведки Л. Ферстера. Кто скрывался под этим псевдонимом — также остается загадкой. Их связь польской контрразведкой вскрыта не была, а факт сотрудничества был установлен уже после войны в ходе следствия, проводимого органами безопасности ПНР.

К недоказанным случаям работы сотрудников польских спецслужб в пользу советской разведки относится дело одного из функционеров Независимой крестьянской партии Сильвестра Воеводского, позже «перебежавшего» в СССР. В январе 1927 года проправительственная газета «Голос правды», с подачи польских спецслужб, выступила с обвинениями последнего в сотрудничестве с ОГПУ. Обвинения были построены на том основании, что, исполняя в 1921–1922 годах обязанности сотрудника национального реферата виленской экспозитуры, Воеводский якобы способствовал целому ряду провалов польских агентов в России. Состоявшийся суд не нашел в действиях последнего никакой вины, и он был полностью оправдан, но сам ход заседания суда и вскрывшиеся на нем факты доставили советской разведке настоящий подарок. В судебных заседаниях были оглашены многие секретные сведения о деятельности 2-го отдела в Советской России, включая информацию о действовавших на то время его кадровых сотрудниках и наводки на агентов, работавших за кордоном [364] Польский исследователь А. Пеплоньский, со ссылкой на С. Майера, считает, что операция по инфильтрации С. Воеводского в СССР с самого начала проходила под контролем 2-го отдела, а сам он действовал как агент-двойник польской разведки. См.: Peploński A . Wywiad na ZSRR. S. 120. .