Николай Лузан - Контрразведка. Тайная война

Первая же беседа с Ковалем убедила Петра в том, что он в своем выборе не ошибся. Иван и Василий поддержали разработанный им план и начали активно готовиться к его выполнению. Василий, пользуясь своим положением водителя, тайно накапливал запасы бензина, а Петр с Иваном оборудовали для него хранилище.

Подходил к концу май. Все было готово, они ждали только подходящего случая. И он вскоре представился. Очередная, на сей раз удачная, заброска группы агентов в советский тыл по уже сложившейся традиции должна была закончиться грандиозной попойкой инструкторов.

Всего несколько часов оставалось до того момента, когда с абвергруппой 102 было бы покончено. Но роковая ошибка Ивана сорвала их план и поставила всех под удар: он проговорился своему другу. Тот оказался осведомителем и немедленно донес Штайну. Ивана с Василием тут же арестовали. Шансов спастись у них не было. На руках у Штайна находились неопровержимые улики — емкости с бензином. Гитлеровцы жестоко пытали Ивана и Василия, но они не выдали Петра.

Оставшись один, разведчик не смирился с потерей товарищей и не забился в нору, а продолжил свою опасную работу. Втайне от Самутина изготовил дубликаты фотографий, анкет на агентов и ждал подходящего случая, чтобы переправить материалы советским контрразведчикам.

К осени 1943 года положение гитлеровских войск значительно ухудшилось. Под ударами Красной армии они оставили Донбасс. Фронт стремительно откатывался на запад. В двадцатых числах сентября передовые части 13-й и 60-й армий форсировали Днепр и закрепились на правом берегу.

Грозный гром артиллерийской канонады уже был слышен в Вороновицах. Командование абвергруппы 102 сидело на чемоданах и ждало команды на эвакуацию. Петр решил воспользоваться этим, чтобы выйти на связь со своими. Его рапорт к руководству группы с просьбой отпустить на несколько дней, чтобы перед отъездом повидаться с родителями, проживавшими в Полтавской области, был удовлетворен. По мнению Штайна, заслуженный ветеран, за спиной которого была не одна ходка в тыл к красным, своей добросовестной службой заслужил это как никто другой.

25 сентября 1943 года Петр, спрятав под подкладкой плаща материалы на личный состав абвергруппы 102, покинул Вороновицы и двинулся на восток. Спустя сутки он перешел линию фронта на участке 57-го стрелкового корпуса, у села Бряусовка, и оказался в расположении стрелкового батальона. Измотанный боями и бессонницей капитан-пехотинец не стал связываться с загадочным перебежчиком, который намекал на связь с военной контрразведкой, и отправил его к особисту.

Тот встретил Петра с еще большей настороженностью. Его ссылки на начальника отдела военной контрразведки 6-й армии капитана Павла Рязанцева не помогли. Старший оперуполномоченный отдела контрразведки Смерш лейтенант Анатолий Ивонинпо-прежнему с недоверием смотрел на Петра, и тот, не став больше тратить слов, вспорол подкладку плаща.

На стол с тихим шелестом посыпались фотографии людей в форме бойцов и младших командиров Красной армии, бланки служебных документов с печатями и штампами, на которых бросались в глаза лиловые и фиолетовые свастики с хищными орлами. Последняя фотография, как поздний осенний листок, легла сверху на горку документов. Ивонин склонился над фашистским архивом, долго разглядывал, затем обернулся к разведчику и, не стесняясь своего порыва, крепко обнял. Лицо Петра дрогнуло. На глаза навернулись слезы, он не пытался их скрывать.

Полтора года постоянного риска и смертельной игры с фашистами остались позади. Ему уже не надо было таиться, выверять каждое сказанное слово и взвешивать каждый свой шаг. Ушли в прошлое коварные проверки обер-лейтенанта Райхдихта, патологическая подозрительность Самутина и изматывающее душу состояние двойной жизни, когда он сам порой не мог понять, где кончается советский разведчик Прядко и начинается кадровый сотрудник абвера Петренко. Он был среди своих. Своих!

Петр счастливыми глазами смотрел на Ивонина, и в этот миг ему казалось, что ближе и роднее человека для него нет. А когда схлынули эмоции, он энергичным движением расправил рубашку под ремнем и доложил:

— Старший лейтенант Прядко, оперативный псевдоним Гальченко после выполнения задания особого отдела НКВД 6-й армии в абвергруппе 102 прибыл!

Ивонин в ответ загадочно улыбнулся, а потом наклонился к тумбочке, вытащил фляжку со спиртом, краюху черного хлеба и банку тушенки. Первый тост — за возвращение из разведки, второй — за победу. Третий — за погибших — они выпили стоя.

Ивонин снова принялся хлопотать вокруг стола. На нем появились добродушно попыхивающий чайник, горстка сахарарафинада и горка сухарей. А когда был выпит последний стакан чая, Петр попросил дать ему бумагу и карандаш и сел писать рапорт. Тот самый, который он не раз мысленно набрасывал в Краснодаре, Крымской и Евпатории.

Время шло. За окнами забрезжил рассвет. Строчки перед глазами стали расплываться, а мысли путаться и теряться. Свинцовая усталость сморила Петра. На непослушных ногах он добрел до топчана, без сил рухнул и тут же уснул. Сквозь сон доносились шум шагов, жужжание телефонного аппарата, обрывки неясных фраз. Сознание разведчика непроизвольно продолжало работать. В разговоре Ивонина речь шла о нем. Впервые за многие месяцы Петр поймал себя на мысли, что его совершенно не волновало происходящее. Он вернулся домой!

Ивонин в ту ночь так и не уснул. Ему с трудом удалось дозвониться до отдела Смерш армии — на линии связи оказался обрыв. Машину за разведчиком обещали прислать в ближайшие часы, и, чтобы скоротать время, Ивонин принялся за чтение рапорта Петра.

Девять листов были заполнены убористым почерком. За сухими и лаконичными строчками крылась поистине титаническая работа блестящего разведчика. Данные на 28 официальных сотрудников, 101-го агента абвергруппы 102 и 33 фотографии из алфавитной картотеки позволили органам Смерш в короткие сроки разыскать многих из них. В последующем, после освобождения Полтавы, на основе добытых Петром материалов Управление контрразведки Смерш 2-го Украинского фронта арестовало еще семь агентов и содержателя конспиративной квартиры, оставленных гитлеровцами для проведения разведывательно-диверсионной работы.

Но это было далеко не все, что удалось совершить Прядко-Гальченко. Добытая им разведывательная информация о военных планах командовании 8-й армии вермахта представляла несомненный разведывательный интерес. Лейтенант Анатолий Ивонин, за два с лишним года службы в стрелковой роте, а потом в военной контрразведке немало хлебнувший своего и чужого горя, повидавший такого, чего многим с лихвой хватило бы на две жизни, был поражен. За двадцать один месяц работы в абвере Петру пришлось прожить десятки жизней. И в них было все — казалось бы, неминуемые провалы в Ростове и Абинске, а потом в Вороновицах, потом удача, как это случилось в Краснодаре.