Валерий Шамбаров - Русский победный марш по Европе

Конечно, рассуждения о 40–60 миллионах погибших можно считать полным бредом. Или будет правильнее употребить настоящие названия — подлость и ложь. Потери Советского Союза и без того были колоссальными, чтобы еще и искусственно завышать их. Война унесла 26,5 миллионов жизней. Но и здесь нужно внести ясность. Это не количество павших солдат. Военные потери хорошо известны, опубликованы и составляют 8 668 400 человек. Данная цифра охватывает всех убитых, умерших от ран, в плену, от болезней, погибших от несчастных случаев, казненных. Остальные жертвы приходятся на гражданское население. Почти 18 млн жизней советских людей унесли репрессии оккупантов, голод, эпидемии, бомбежки, концлагеря, германская каторга.

О том, насколько катастрофически прокатилась война по мирным жителям, говорит и другая цифра. После войны женщины в нашей стране составили 56 % населения. Превысили количество мужчин, но не слишком значительно. Учтем, что на фронте погибали почти одни мужчины. Зато на оккупированной территории под расправы карателей попадали в первую очередь женщины и дети. На них сыпались бомбы на дорогах эвакуации, в тыловых городах. Они умирали от голода на захваченной территории, в блокадном Ленинграде — в то время как их мужья или сыновья все-таки получали солдатский паек.

Но фальсификации имеют и другую сторону. Данные о потерях немцев и их союзников западные историки тоже берут из германских документов. Хотя сейчас однозначно доказано — в Третьем рейхе собственный урон беспардонно занижался. Не только пропагандой, а даже в официальных докладах военного командования. Сама система учета потерь была приспособлена к подтасовкам. Например, в стандартных формах донесений вообще не существовало графы уничтоженных танков. Только «поврежденные». Вроде как незначительная поломка, подремонтируют — и снова в бой. Если «поврежденный» танк отправили на переплавку или бросили на поле боя, сводки об этом умалчивали. И лишь десятки тысяч танков, поступающих в войска с заводов, свидетельствовали — их уничтожали, да еще и как уничтожали!

Аналогичное положение с другими цифрами. Если в авиационных соединениях просуммировать понесенные потери и оставшиеся самолеты, то результаты абсолютно не совпадают с изначальной численностью! Впору даже удивиться, неужели германское руководство настолько плохо знало арифметику, не замечало расхождений? Редактировались и потери личного состава. Нередко можно прочесть панические донесения или письма солдат, что в ротах осталось по 30–40 человек. И тут же, в официальных сводках, приводятся скромненькие, чисто символические цифры. Подразделения союзных войск, иностранных добровольцев, русских «хиви» в обобщенные данные не включали. На заключительном этапе войны не включали и фольксштурмистов. Зачем портить доклады?

Несмотря на эту путаницу, настоящие потери Германии и ее сателлитов тоже известны. У них погибло 11,4 млн солдат и офицеров. Из них на советско-германском фронте — 8,6 млн. Боевые потери получаются равными. Нет, я привожу эти соотношения не для того, чтобы манипулировать столь страшными цифрами. Но в наше время оказывается необходимым поддержать истину. Кто воевал и как воевал. Что ж, в начальный период войны советская армия действительно несла гораздо больший урон. Даже в победных сражениях русские потери в три-четыре раза превышали немецкие. Но потом соотношение стало меняться в обратную сторону, и чем дальше, тем больше.

Это было закономерно. Советская армия все лучше оснащалась техникой, боеприпасами, рос профессионализм личного состава. Немцы, наоборот, теряли лучшие кадры, заменяли наспех обученными новобранцами. Как вспоминал маршал А. В. Василевский, при штурме Кенигсберга советским войскам, кроме частей вермахта и СС, противостояли всяческие сборные команды: отряды СД, штурмовиков СА, ФТ (охранные части), спортивного союза «Сила через радость», ФС (добровольные стражники), зипо (гестапо и криминальная полиция), НСНКК (нацистская транспортная организация), ГФП (тайная полевая полиция). Дрались отчаянно. Но фанатизм не заменяет мастерства. А германское командование в данный период уже не имело возможности разыгрывать оптимальные решения боевых задач. Оно силилось как-то отреагировать на удары, навязанные русскими. Отсюда и результаты.

Приведу два примера. Один — из записок Константина Симонова, проследившего боевой путь произвольно выбранной 107-й, впоследствии 5-й Гвардейской Краснознаменной Городокской стрелковой дивизии. В 1941 году при взятии Ельни она уничтожила 28 танков, 65 орудий и 750 солдат противника. Сама потеряла убитыми и ранеными 4200 человек. В 1943 году, в боях за Гомель и Городок, захватила и уничтожила 44 танка и 169 орудий, потеряла 5150 убитых и раненых. Но в 1944 году, как отмечает автор, наступает «решительный перелом в соотношении между потерями и результатами боев». В Белорусской операции дивизия освободила 600 населенных пунктов, захватила 98 танков и 9300 пленных — потеряла 1500 человек. А при штурме Кенигсберга заняла 55 кварталов, пленила 15 100 вражеских солдат — сама потеряла 186 человек убитыми и 571 ранеными.

Второй пример — из биографии летчика-аса Николая Скоморохова. За несколько лет войны, с 1942 по ноябрь 1944 года (до окружения Будапешта) он сбил 22 вражеских самолета. А за оставшиеся несколько месяцев до мая 1945-го — еще 22. С другой стороны, почти все, с кем он начинал войну, погибли. То есть, на первом этапе войны советскому командованию приходилось бросать в сражения плохо подготовленных пилотов. А на заключительном этапе в германской авиации были выбиты лучшие кадры, немцы использовали молодежь, и русские летчики сшибали ее, как куропаток.

Дорогой ценой досталась победа. Но какой грандиозной она была! Такой победы до сих пор не знала мировая история. Советский Союз разгромил не только Германию, он сокрушил нашествие всей Европы! Когда солдат и офицеров, очутившихся в нашем плену, переписывали по национальностям, немцев насчитали 2 млн 390 тыс., австрийцев 157 тыс., венгров 513 тыс., французов 23 тыс., чехов и словаков 70 тыс., поляков 60 тыс., итальянцев 49 тыс., голландцев 5 тыс., бельгийцев 2 тыс., финнов 3 тыс., югославов 22 тыс., румын 187 тыс., молдаван 14 тыс., люксембуржцев 1600, испанцев 450, столько же датчан, пару сотен норвежцев и шведов, 10 тыс. евреев. Пока они служили в германской или венгерской армиях, очевидно, числились немцами или венграми. А в плену сразу вспомнили — они евреи, пускай их не путают с немцами.

Кстати, если даже не считать армии союзных Гитлеру государств, а только «интернациональные» дивизии вермахта и СС, то в них служило 800 тыс. жителей различных европейских стран. А в Советском Союзе набралось около 800 тыс. изменников. Между прочим, они-то попали в цифры не германских, а советских потерь! Их учитывали как погибших, пропавших без вести, сгинувших в плену. А немцы их со своими погибшими не учитывали. Они не вошли и в сводки пленных, взятых нашими войсками. В плен их обычно не брали. Широкий поток хлынул только по окончанию войны, когда их брали скопом и поехали эшелоны выданных союзниками. Разруха и потери спасли жизни большинству из них. Рабочих рук не хватало. Казнили только предводителей и персональных участников злодеяний. Основную массу разослали в лагеря — трудиться на стройках, рудниках, шахтах.