Валерий Шамбаров - Гитлер. Император из тьмы

Результат был налицо. Западного фронта не существовало, он превратился в хаотичную мешанину. Сталин в сложившейся ситуации принял жестокое, но единственное остающееся решение. Отказаться от попыток спасать массы войск, варившихся в окружениях. Отказаться от попыток контратак. Вместо этого создавать новый фронт на рубежах Западной Двины и Днепра. Резервы, выдвигаемые из глубины страны, закреплять на этом рубеже. В организационном плане войска Западного фронта были разделены. Южное крыло преобразовали в отдельный, Центральный фронт. Но после разгрома приграничных группировок немцы уже обладали весомым численным превосходством. Новый стратегический фронт уступал врагу: по людям в 2 раза, по артиллерии – в 2,4 раза, по самолетам в 4 раза, хотя по танкам советская сторона все еще превосходила в 1,3 раза [19].

Впрочем, даже такое решение Сталина и советского Генштаба оказалось нереальным. Чтобы новый фронт сорганизовался, требовалось хоть какое-то время. Это было возможно, если окруженные армии будут энергично сражаться, отвлекать на себя противника. Но происходило иное. Массы войск в «котлах» разбегались или сдавались, не создавали противнику никаких серьезных проблем. Чтобы покончить с ними, германское командование оставляло вторые эшелоны, а ударные соединения быстро перегруппировало для дальнейших задач. Танковым группам Гота и Гудериана было поручено соорудить новые «клещи». 10–12 июля они с двух сторон нацелились на Смоленск.

Бронированная лавина Гота ринулась со стороны Витебска. На пути у нее стояла 19-я армия Конева. Теоретически стояла. Она только выдвигалась к фронту. Сам Конев со штабом прибыл к месту расположения, но войск в его распоряжении еще не было. Зато навстречу покатились отступающие части и паника – кричали о немецких танках! Командующий армией останавливал бегущих и сколачивал в импровизированные отряды. Пришлось вспомнить и старую специальность – в Первую мировую войну он был артиллеристом. На стоявшей поблизости артиллерийской батарее генерал заменил убитого командира, а потом и наводчика, стрелял по лезущим танкам [63]. По соседству с Коневым 22-я армия устроилась заблаговременно, оборудовала позиции. Но ей пришлось еще хуже, чем 19-й, потому что основной удар Гота прокатился как раз по ней. Проутюжил по середине и разрезал ее надвое, она очутилась в полуокружении. Выбираясь из ловушки, эта армия оставила Невель, Полоцк. Бросила и все позиции, которые понастроила…

2-я танковая группа Гудериана аналогичным образом навалилась на русских южнее. С ходу овладела Оршей, обошла Могилев – возле этого города попали в окружение шесть советских дивизий. Что ж, обе германских танковых группы знали свое дело. Не отвлекаться, прорываться быстрее и глубже. Разметав противостоящие советские части, они всего за несколько дней выполнили поставленную задачу – вышли к Смоленску, 16 июля ворвались в город. Наметился очередной грандиозный «котел», в который попали три армии, 19-я, 16-я и 20-я. Связь с ними сохранялась лишь по узкому коридору и понтонному мосту у села Соловьево.

И все-таки проявились заметные отличия от пограничных сражений. На этот раз окруженная группировка не развалилась, не была деморализована. Ее возглавил командующий 16-й армией генерал Лукин. Три армии продолжили драться в кольце. Они контратаковали изнутри, пытались отбить Смоленск. Кварталы города переходили из рук в руки. А Сталин и верховное командование организовали контрудары извне. Танкисты Гота разогнались, захватили Великие Луки, но их выгнали. С юга под основание прорыва ударили войска Центрального фронта.

В Прибалтике в это время германская группа армий «Север» доламывала русскую оборону по Западной Двине. 4-я танковая группа Гепнера далеко оторвалась от основных сил, легко захватила Псков. Но и здесь немцы нарвались на контрудары. Под Сольцами наши войска впервые смогли окружить 8-ю танковую дивизию немцев. Она, правда, вырвалась, возвратилась к своим. Но германское руководство проанализировало эти факты и сделало в общем-то правильные выводы. Ставка на неожиданность и на растерянность русских исчерпала себя. А если так, то зарываться нельзя. Приказало подвижным соединениям приостановиться, подождать общевойсковые армии.

Впрочем, усилившееся сопротивление наших войск не вызвало в Берлине серьезных опасений. Даже сроки, намеченные изначальными директивами, еще не сдвигались. Падение Москвы намечалось на конец августа, выход на рубеж Волги к началу октября, Баку и Батуми – начало ноября… И все-таки сказывались факторы, которые нацисты не учли. Они не учли русский характер. Не учли мобилизационные возможности России, откровенно недооценили их. Подтягивали пехоту к танковым кулакам, закрепляли успехи. К концу июля окончательно овладели Смоленском, перерезали горловину у Соловьево, замкнув кольцо вокруг группировки Лукина. Но в тылу, за погибающим Западным фронтом, опять выстраивался новый! Резервный фронт – пять армий.

Хотя сейчас-то говорить об армиях можно было только условно. Маршал Рокоссовский вспоминал – на бумаге ему выделили стрелковые, танковую дивизию, приказали прикрыть важнейшее направление, по Минскому шоссе у Ярцево. Кратчайшую дорогу на Москву! А на деле не было никаких дивизий. Дали несколько машин, несколько зениток и пару взводов пехоты – с ними предстояло сколачивать оборону из ничего. Из отступающих, заблудившихся, отбившихся от своих. Рокоссовский описывал, как при атаке немцев эти бойцы, собранные с миру по нитке, привычно побежали. «Среди бегущих – солдат, такой усач из мобилизованных, хлебнувший первой войны. Он бежит и покрикивает: «Команду подай!.. Кто команду даст?.. Команда нужна!» Что-то созрело в нем, и он сам гаркнул: «Стой! Ложись! Вон противник – огонь!» – я этого усача и сейчас представляю как живого» [107].

Да, что-то созревало в людях – в солдатах, в командирах. Эти же самые импровизированные команды превращались в ходе сражений в боеспособные части, обрастали подкреплениями. Созданная «на пустом месте» оперативная группа Рокоссовского не только отразила неприятелей, но и сама нанесла удар, пробила брешь в окружении. Значительные силы 16-й и 20-й армий сумели выйти из кольца. Еще более эффективным оказался контрудар Центрального фронта. Он попал в уязвимое место, в стык вражеских групп армий «Центр» и «Юг». Освободил Рогачев, Жлобин, Кричев, Пропойск. К Могилеву немцы его все же не пропустили, отбросили, но воспользовались контрударом и вышли к своим остатки шести дивизий, оборонявших Могилев. Прорыв оказался спасением и для многих других окруженцев – по лесам на этот участок выходили солдаты из-под Минска, даже из-под Бреста.