Михаил Тимошенко - Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

И в этот момент за ближними кустами вспыхнул со страшным грохотом бой, повалил дым. Бравые рейнджеры НАТО, прошедшие не одну войну, на дрожащих ногах бросились в сторону с побледневшими лицами – полковник Кочетков с имитацией боя явно переборщил. Я даже забеспокоился.

Когда программа встречи была выполнена, я повел гостей в полковую столовую. У иностранцев глаза на лоб полезли, когда они увидели столы, ломящиеся от такого количества яств, что ресторан «Националь» отдыхает. Бывший комдив генерал Юрий Соседов, не моргнув глазом, сказал натовцам:

– Все, что вы видите на столах, – обычное меню нашего солдата. За исключением икры и водки.

При этом ни один из иностранцев даже не улыбнулся.

Совместное употребление алкоголя настраивает на дружеский лад даже недавних противников. Я спросил у американского майора Миллера, представившегося врачом (хотя в Югославии я видел его в роли офицера разведки), удалось ли штатовским военным «отстирать мозги» от последствий «холодной войны»?

– О, йес, – ответил он, – теперь мы не враги. У нас теперь общий враг – терроризм. Россия – наш партнер.

Тут я спросил его с хмельной советской прямолинейностью:

– Если мы партнеры, то зачем натовские танки уперлись своими стволами в российские границы?

– Мы просто охраняем наших союзников. НАТО для России не угроза.

– А если бы наши боевые самолеты снова несли бы боевое дежурство на Кубе?

– О, это был бы для США дискомфорт!

Получался разговор слепого с глухим, и я почувствовал, что с большой политикой надо завязывать.

Королевский обед с иностранцами породил во мне странное чувство стыда – я решил узнать, чем же на самом деле питаются мои солдаты. В полковых столовых дивизии я не обнаружил больших, как в тюрьмах, обеденных столов на 10 человек с пудовыми бачками и черпаками, с жирными лавками, выкрашенными мрачной охрой, с рвотным запахом скисшей пищи и гнутыми, будто их испытывали на прочность под танками, алюминиевыми тарелками. Не обнаружил в посудомойке и традиционного чумазого бойца с бычком в зубах и грязными распаренными руками.

Огромные чистые залы. Белые скатерти (под целлофаном) на столах на четыре человека. В меню – минимум два блюда (и еще два – альтернативные). Хочешь – бери борщ, а хочешь – суп гороховый.

Каждый день новое меню, не так, как в былые времена: утром и вечером – каша-«кирза» с подливой, ничем не отличающейся от солидола. И так по всей армии. А тут – хочешь на второе мясо тушеное, а хочешь – судак, жареный в соусе. Сказал бы мне кто-нибудь, что солдат «по заказу» кормят пельменями, я бы поверил в это так же, как в слова генерала Соседова о красной икре и водке. Но насчет пельменей это правда. Своими глазами видел. И на третье у солдата есть выбор – компот, чай или даже сок.

В столовой артиллерийского полка – 400 посадочных мест. На желудок контрактника 24 часа в сутки работает 120 гражданских наемников (три смены). Официанты и повара держатся за свое место зубами – за забором части им не найти такой работы.

Уезжая из Пскова, я долго смотрел в окно вагона на город, который немного пробежал за поездом и, запыхавшись, отстал.

Я держал в руках книжку, подаренную мне генералом Семенютой, в которой были такие простенькие слова: «Псков всегда была военным оплотом Руси». После древних дружин времен Александра Невского, после героев первой и второй мировых войн пришла пора быть тут военным оплотом 76-й гвардейской ВДД, в которой почти каждый восьмой – псковитянин. Мне вспомнилось, что многие улицы и переулки названы в честь героев дивизии нашего времени. Есть даже единственная в мире площадь Десантников. Естественно, псковских.

В. Баранец:– Тема нашего очередного «Военного ревю» называется «Чем больна российская оборонка?». В студии я, военный обозреватель «Комсомольской правды» полковник Виктор Баранец, и мой постоянный собеседник военный эксперт полковник Михаил Тимошенко. Минутки три-четыре отниму у вас, чтобы доложить вам общую диспозицию этой проблемы. А потом Михаил выскажет свое видение.

Итак, какую оборонку Россия приняла у СССР? Это было более двух тысяч предприятий (сейчас их стало 1600), на которых работало более двух с половиной миллионов людей. Дальше наступил период стагнации, недофинансирования, когда наша оборонка спасалась почти исключительно за счет иностранных военных заказов. В тот период я приехал к одному генералу военно-промышленного комплекса и сказал: «Что же вы делаете, предатели, вы 75–80 % своей продукции гоните за рубеж!». А он ответил: «Остынь, полковник. Вот эти вот китайские, индийские, малазийские деньги сегодня и спасают нашу оборонку».

Так длилось лет десять. Вы помните, был период конверсии, когда мы вместе с ракетами клепали кастрюли, лопаты, иногда даже титановые. Ходят такие легенды. Поэтому мы сегодня имеем то, что мы имеем. Сейчас Михаил продолжит. Но я бы не хотел, чтобы здесь прозвучал некий некролог. Сегодняшняя оборонка очень разная. Она… такая островная. Есть острова, которые еще способны делать продукцию мирового плана. Хотя и тут мы можем предъявить какие-то претензии, но, тем не менее, покупают. Не зря же мы на втором месте в мире по экспорту вооружения. И есть, конечно, серенькая зона, где кое-что еще фурычит, где мы пытаемся что-то сделать. И есть провальная зона, где мы уже не делаем то, что можно продавать.

Еще одна трагедия. Мы за эти двадцать лет очень сильно насытили мировой рынок вооружений. И китайцев, и индийцев накормили по горло. Они уже даже нами брезгуют. Мы шли даже на то, что продавали лицензии, фактически свои ноу-хау. Этим помогали будущим покупателям и сужали свой рынок. Вот сейчас у нас такое положение. И здесь появился Рогозин, который на чапаевском коне ездит по военно-промышленному комплексу, делает заявления о том, что у нас будет. Но если и будет, то через двадцать, через тридцать лет. А армия говорит: я хочу оружие сейчас, и хорошее. Кроме того, появилось новое поветрие. Прежде чем передать слово Тимошенко, должен сказать, что не от доброй жизни мы стали покупать израильские беспилотники, французские большие десантные корабли, итальянские броневики, уже замахнулись на немецкую сталь, уже замахнулись на снайперские винтовки. Но я заканчиваю, и передаю слово Михаилу Тимошенко.

М. Тимошенко:– Здравствуйте, товарищи. Мы ждем ваших звонков. А насчет нашего УПК могу сказать: вообще говоря, господин Маслюков, последний принц Госплана и председатель ВПК считал, что в Советском Союзе было 1215 оборонных предприятий. А потом они после распада Союза стали плодиться, как кролики. Директора стали делить предприятия на цеха. Каждый цех получал юридическое лицо. И точно сказать, сколько их на сегодняшний день, никто не может. Но трагедия-то в другом. С распадом Союза распались кооперационные цепочки. И многие наши производства или испытательные станции, например, торпедного оружия, оказались за рубежами страны.