Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало

Однако, как отмечалось выше, уже 24 января 1915 г. Николай Николаевич (младший) известил союзников о невозможности помочь им активными действиями. И он сам, и князь Н. А. Кудашев в разговоре с Дж. Генбери-Вилльямсом заявили о технической невозможности масштабных военно-морских русских действий у Босфора до мая 1915 г., то есть до ожидаемого ввода в строй линкора «Императрица Мария» 29. На 1 декабря 1914 г. готовность этого корабля составила уже 75,9 %, а однотипных «Императора Александра III» и «Императрицы Екатерины Великой» соответственно 71,7 % и 66,2 %. Пять строившихся эсминцев имели готовность 82–95 %, две подводные лодки – 88–97 % и еще две подводные лодки – 75–84 %. На корабли, заложенные по программе 1914 г., вообще не приходилось рассчитывать в ближайшее время: готовность по одному линкору составляла 7,7 %, а по двум легким крейсерам, восьми эсминцам и шести субмаринам шла только заготовка материала 30. На осуществление судостроительной программы самое серьезное влияние оказывала блокада, поскольку два судостроительных завода треста «Наваль-Руссуд» зависели от зарубежных поставок. За три года (1914–1916) из необходимых 997 вспомогательных механизмов они заказали за границей 738, а изготовили сами только 71 31.

В начале войны специалисты по Босфору вице-адмирал В. А. Канин и капитан 1 ранга М. И. Каськов считали прорыв к проливу вполне возможным ввиду незначительной боеспособности «Гебена» и «Бреслау» после долгого плавания в Средиземноморье и низкого уровня готовности турецких укреплений на Босфоре отразить атаку. Даже весьма осторожный командующий Черноморским флотом адмирал А. А. Эбергард испрашивал разрешение на операцию – восстановление полной готовности немецких кораблей к действию ожидалось не ранее сентября 1914 г. 32Однако, по мнению русских моряков, за первые три месяца войны немцы привели укрепления Босфора в порядок и штурм их без поддержки войск был невозможен.

В это время изменилась и позиция русского МИДа: С. Д. Сазонов теперь отстаивал активные действия на Проливах, однако Ставка уже не проявляла колебаний. 15 (28) декабря 1914 г. директор дипломатической канцелярии Ставки Н. А. Базили сообщал министру о результатах разговора с генерал-квартирмейстером штаба главковерха «по возбужденному Вами вопросу».

Мысли Ю. Н. Данилова были просты – высадка вблизи Босфора невозможна. Когда этот вопрос обсуждался до войны, имелось в виду то, что она будет внезапной. Теперь ситуация изменилась, и успех стал маловероятен. В первый и второй эшелоны десанта Ставка не могла выделить более чем по одному корпусу. Разрыв между ними составил бы не менее недели, что дало бы туркам возможность разгромить их по отдельности в случае, если они будут высажены непосредственно у Босфора. Следовательно, высаживаться они могли бы вдалеке от турецкой столицы, в Малой Азии, что делало бы путь к Проливам чрезвычайно сложной задачей. Для занятия зоны Проливов, по мнению Ю. Н. Данилова, требовалось 8-10 корпусов, а такую армию Ставка могла выделить только после победы над Германией. Россия не могла самостоятельно справиться с десантом, ей была необходима поддержка болгар. Экспедиционная армия могла бы собраться в районе Бургаса и Варны и оттуда двинуться на Чаталджинские позиции 33. Интересно, что еще 14 декабря 1914 г. состоявший при султане генерал-фельдмаршал К. фон дер Гольц в письме к Э. фон Фалькенгайну указывал, что дальнейшее развитие кризиса зависит «в значительной степени от мелких балканских стран» 34.

В первую очередь это было верно в отношении Болгарии. Условие, поставленное Ю. Н. Даниловым относительно высадки экспедиционной армии, было явной отговоркой: уже 30 июля (12 августа) правительство Васила Радославова официально заявило о своем желании придерживаться строго нейтралитета вплоть до конца войны 35, а затем – о закрытии Бургасского порта в связи с началом его минирования. 9 (22) августа 1914 г. был заминирован Варненский порт, а 10 (23) августа завершены такие же работы в Бургасе. Поведение Софии с самого начала войны было исключительно двуличным, однако оно имело продуманную правовую базу. Гаагскую конвенцию 1907 г. о правах и обязанностях нейтральных держав в случае морской войны Болгария подписала, но не ратифицировала. Таким образом, выполнение ее для Софии было не обязательным, а минирование портов и тушение маяков не нарушало нейтралитета, хотя и противоречило принятым нормам 36. Как показали дальнейшие события, болгарское правительство относилось к ним весьма избирательно.

В частности, оно предпочитало закрывать глаза на проезд через свою территорию немецких военных. На протесты представителей Антанты 19 августа (1 сентября) последовало разъяснение: «В ответ на шаги, предпринятые представителями держав Тройственного согласия в отдельности по поводу проезда через Болгарию в Константинополь 600 германцев, состоящих будто бы офицерами и матросами германской службы, болгарское правительство удостоверило сегодня, что действительно недавно через

Болгарию проездом из Румынии проехали 600 германцев, но что они были одеты в штатское платье и имели при себе исправные документы. Они заявили, что направляются партией в Константинополь» 37. Стоит добавить, что эта группа ехала отдельным поездом, на что в Софии также было объяснение: «Согласно действующим в Болгарии законам и правилам, формирование специальных поездов зависит исключительно от начальников железнодорожных станций, они обязаны только уславливаться с главным железнодорожным управлением об установлении расписания такого рода поездов» 38. Все это, по мнению Софии, было свидетельством соблюдения строгого нейтралитета 39. Через Болгарию шла и интенсивная переброска военных грузов для Турции 40. Все это никак не позволяло рассчитывать на содействие властей этой страны, но эти проблемы военные оставляли решать дипломатам. На их повторявшиеся требования Ставка отвечала отказами.

12 (25) января 1915 г. директор дипломатической канцелярии при Ставке князь Н. А. Кудашев опять попытался вернуться к разговору о необходимости операции на Босфоре, но последовал отказ. «На это я ему напомнил слова Вашего Высокопревосходительства, – сообщал Н. А. Кудашев С. Д. Сазонову, – переданные ему после моей первой поездки в Петроград: что только то Вы считаете крепко приобретенным, что добыто нами самими, нашей кровью, нашими усилиями. Согласившись с этим, генерал Данилов прибавил, что мы и не думаем чужими руками жар загребать, что, впрочем, нам и не придется, так как англичане, если бы им и удалось овладеть Проливами, уничтожить турецкий флот и навести страх на столицу Оттоманской империи, то и тогда не смогут овладеть этою столицей: никакой десант, который они могли бы выслать, не в состоянии был бы одолеть турецкую армию, которая не отдаст же без боя столицу. Если принять во внимание это обстоятельство, то, по мнению генерала Данилова, мы ничем не рискуем, поощряя англичан к осуществлению их предположения. Что касается до общего вопроса завладения нами Босфором, то это не может быть сделано «между прочим». Он самым внушительным образом пояснил: завоевание Босфора потребует отдельной войны, а будет ли Россия способна вести эту отдельную войну, и захочет ли – в этом он глубоко сомневается» 41.