Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад

Конечно, Гучков в последнем предложении лукавил. Он готовился к перевороту, организовывал эти события. Ставка согласилась наблюдать, а ЦВПК, в лице своего руководителя, 15 (28) февраля 1917 г. на всякий случай обзавелся документом («Деятельность Рабочей группы Центрального

являвшим нечто

о-промышленного комитета») 2, по характеру своему

среднее между оправданием и доносом на самих себя (неудивительная

предусмотрительность, если учесть тот факт, что в это время императором рассматривалась возможность ареста Гучкова) 3. Можно было действовать дальше. Обстановка вдохновляла общественность на дальнейшие разговоры и они становились все менее невинными.

В первые дни переворота настроения были приподнятыми и подтверждали анализ, данный в секретном докладе полицией всем без исключения русским политическим партиям: «Что же касается предлагаемых партиями “программных рецептов”, построенных на всем им общей затаенной тенденции: поскорее закончить войну, захватить большое влияние в делах государственных и заняться перекройкой социального строя по своей собственной мерке – то говорить о них много не приходится уже в силу одной, всем партиям свойственной, огромной ошибки: нельзя рассчитывать на то, что армия по возвращении с действующего фронта не пожелает предъявить и своих собственных, совершенно особых требований, ибо “разложение армии”, о коем не перестают кричать и социал-демократы, и социалисты-революционеры, и кадеты, неизбежно должно повлечь за собою по окончании войны полную анархию в России» 4.

Теперь разложение армии усиливалось с каждым часом, и анархия возникала еще до окончания войны. Победа революции в столице была очевидной: наступало время упоительного торжества больших чисел. «Мятеж», сделавшись «военным», сразу же изменил не только расстановку сил на улице, но и ее облик. По Петрограду ходили толпы людей с красными бантами и лентами, некоторые одевали через плечо «широкие генеральские Станиславские или Анненские ленты» 5. По городу разъезжали грузовики, из кузова которых прохожим раздавали оружие. Вооружение гражданского населения сразу же приняло бесконтрольный характер 6. Часто оно было и бессмысленным и, по словам очевидца, «иногда представляло целый движущийся музей оружия» 7. «Все закрытые лавки и винные склады были разгромлены, – вспоминал очевидец, – пьяная масса ликовала» 8. Тем не менее победители, судя по всему, не чувствовали себя уверенно. Все или почти все боялись появления боеспособных и верных правительству войск с фронта.

«Да, положение становится серьезно, – записал в своем дневнике 28 февраля (13 марта) Ю. В. Ломоносов. – Но если даже весь Петроградский гарнизон перейдет на сторону народа, то и тогда ничего не значит. Придет с фронта дикая дивизия с артиллерией, и от всего восстания только мокро останется» 9. Днем на Невском проехал автомобиль, пассажиры которого кричали о том, что царские войска заняли вокзал. Проспект опустел в течение нескольких минут 10. Убедившись в ложности причин паники, толпа успокаивала себя доступными средствами. «На улицах немолчно, повсюду, по-видимому, беспричинно и бесцельно, – отмечал сочувствовавший революции В. Б. Станкевич, офицер военного времени, служивший в запасном батальоне, – происходила стрельба из пулеметов, винтовок и револьверов. Казалось, винтовки стреляли сами собой» 11. Вооружившись, люди расстреливали таким образом свой страх, освобождаясь от него и вгоняя в страх своих противников и попутчиков.

«Шла повсюду непрерывная, беспорядочная стрельба, которой занимались главным образом подростки, – вспоминал генерал Спиридович. – То и дело проносились с грохотом грузовые автомобили, облепленные солдатами с красными флагами, с торчащими во все стороны штыками. Особенно неприятное, страшное впечатление производили лежавшие на их крыльях солдаты с вытянутыми вперед винтовками. Это было глупо, но страшно. Солдаты орали с камионов, стреляли вверх. Над городом стояло зарево» 12. Поджоги зданий, принадлежавших полиции, жандармерии и суду, не останавливались. «Начались пожары, – информировал Могилев вечером 27 февраля (12 марта) Беляев, – бороться с ними нет средств» 13. Но, прежде всего, не было сил для того, чтобы бороться с вооруженными поджигателями. Вскоре и сам военный министр был арестован 14. Правительство находилось под арестом в министерском павильоне Таврического дворца под охраной революционного караула, одному из командиров которого – унтер-офицеру – Керенский пожаловал невиданный доселе знак отличия – четвертую нашивку на погон 15.

В 6:00 28 февраля (13 марта) Родзянко отправил Алексееву и всем командующим фронтами и флотами телеграмму: «Временный комитет членов Государственной думы сообщает Вашему Высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета министров правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной думы» 16. Немного позже он вновь обратился к генералам и адмиралам с телеграммой, убеждая их сохранять спокойствие, обещая восстановление порядка в ближайшие дни и подтверждая решимость довести борьбу с внешним врагом до конца 17.

На самом деле, ни о каком порядке в Петрограде не могло быть и речи. Утром 28 февраля (13 марта) в городе начались грабежи. Была разгромлена гостиница «Астория»: толпе показалось, что и там были пулеметы 18. Революционные караулы, естественно, не останавливали грабежи, правильнее будет сказать, что они их обеспечивали своей силой 19. Добравшись до винных складов, толпа начала громить их, днем улицы были переполнены пьяными вооруженными людьми, шла беспорядочная стрельба, аресты и обыски: победители все еще продолжали искать пулеметы на чердаках 20. Вечером 28 февраля (13 марта) в Александровской зале Городской думы началась запись студентов в городскую милицию 21. Попытки навести порядок, опираясь на вооруженных учащихся – вчерашних детей, – с треском провалилась. Зато в новых органах власти оказалось немало бывших уголовников и всякого рода авантюристов 22.

«В городе продолжался хаос, – вспоминал С. И. Шидловский, – все возраставший. Толпа начинала все более и более хозяйничать и бороться с воображаемым противником. Говорю – воображаемым, потому что со стороны представителей старой власти никаких мало-мальски серьезных мер для восстановления порядка принимаемо не было, и они оказались совершенно растерявшимися и не имевшими в своем распоряжении какой-либо реальной силы. Знаменитые пулеметы на крышах и стрельба в революционеров из верхних этажей оказались в значительной степени продуктом фантазии, хотя в то время чуть ли не все были уверены, что это правда. Эти слухи дали толпам предлог под видом борьбы врываться в дома, производить обыски, избивать полицейских, арестовывать всякого встречного» 23.