Борис Соколов - Чудо Сталинграда

3. Потери немцев в артиллерийском вооружении равны 9 867 орудиям разного калибра, в том числе и противотанковые (в самой ведомости указывалось также, что советские войска за зимний период захватили 3 307 и уничтожили 1 635 минометов; уничтожили и захватили 261 бронемашину и 53 929 автомашин. – Б.С.). Это количество в переводе дает вооружение 70 немецких пехотных дивизий. Ясно, что возмещение таких потерь вместе с убылью личного состава артиллеристов требует также немалого напряжения людских и материальных ресурсов.

4. За этот период немцы потеряли сбитыми в воздушных боях и уничтоженными на аэродромах 3 475 самолетов (в ведомости отмечалось, что, кроме того, 85 самолетов было взято в качестве трофеев. – Б.С.), это дает в среднем на день 25–26 самолетов или материальную часть 14–15 современных немецких авиадивизий, т. е. двухмесячную продукцию авиапромышленности Германии.

Пополнение самолетного парка и возмещение потерь в летном составе, конечно, потребовало известного напряжения, и вряд ли немецко-фашистское командование могло восстановить свою авиацию к весенне-летним операциям на Восточном фронте в количестве, с каким они входили в войну с нами. Это тем более проблематично, что авиапромышленность в Германии и оккупированной зоне Франции находится под систематическим воздействием авиации англичан и не в состоянии поэтому развернуть производство самолетов на полную мощность.

Общий вывод.

Огромные потери в людях и вооружении, понесенные немецко-фашистской армией за зимний период, значительно ослабили ее силы и подорвали ее боеспособность. После непрерывных и изнурительных оборонительных боев зимнего периода немецкой армии потребуется необходимый период времени для переформирований и доукомплектования частей как людьми, так и материальной частью». (РГАСПИ, ф. 83, оп. 1, д. 30, л. 7-14).

Этот радужный доклад, на основе которого Ставка приняла решение о проведении наступательных операций на Украине и в Крыму (в случае удачного исхода Харьковской операции предполагалось освободить всю Украину), имел очень мало общего с действительностью. На самом деле за период с 11 декабря 1941 года по 20 апреля 1942 года, согласно данным дневника Гальдера, германская армия потеряла на Восточном фронте 78 514 солдат и офицеров убитыми (еще 22 177 пропали без вести), т. е. ровно в 10 раз меньше, чем полагали советские генштабисты, которые фактически принимали немецкие безвозвратные потери равные истинным безвозвратным потерям Красной Армии. Это доказывается одним простым примером. 323-я стрелковая дивизия за три дня боев с 15 по 17 декабря 1941 года в среднем в день теряла убитыми и пропавшими без вести 560 человек. А вся германская Восточная армия, насчитывавшая к тому времени более 150 дивизий, в период с 11 по 31 декабря 1941 года в среднем ежедневно несла лишь немногим большие безвозвратные потери – 681 человека. Даже с учетом того, что не все советские дивизии (а только стрелковых дивизий к концу 1941 года было 275) вели в эти дни бои той же интенсивности, что и 323-я дивизия, разница в уровне потерь слишком кричащая, чтобы ею можно было пренебречь.

Советский Генштаб к 1 марта 1942 года потери вермахта на Восточном фронте с начала войны оценивал в 6,5 млн. человек, в том числе 5,8 млн. – из состава сухопутных сил. Интересно, как люфтваффе и германский флот ухитрились потерять за восемь месяцев войны с Россией 700 тыс. человек, если до конца января 1945 года на Востоке они потеряли втрое меньше: 16,6 тыс. – флота и 219,0 тыс. – авиации, включая сюда и потери в войне против Польши. Действительные же потери германских сухопутных сил в войне против СССР к 1 марту 1942 года достигли лишь 1 005,6 тысячи человек и были вшестеро меньше, чем считали Сталин и его генералы.

В оценке числа раненых советский Генштаб ошибся не менее красноречиво. В период с 10 декабря 41-го по 20 апреля 1942 года германская Восточная армия потеряла ранеными 273 185 человек – тоже почти в 10 раз меньше, чем полагало руководство Красной Армии. Насчет общего числа немецких дивизий на Восточном фронте советский Генштаб ошибся не очень сильно (к 16 июня 1942 года на Восточном фронте, включая Финляндию, как раз находились германские силы, эквивалентные 184,5 расчетным дивизиям, включая 19 танковых, правда, в это число входило 12 охранных дивизий, имевших лишь ограниченную боеспособность и находившихся в глубоком тылу на оккупированных территориях; хотя, надо полагать, к концу апреля группировка была на несколько дивизий меньше) но вот степень их укомплектованности была многократно приуменьшена. Также преувеличены были советские данные о потерях неприятеля в боевой технике. С 1 декабря 1941 года до 1 февраля 1942 года германские войска на Восточном фронте безвозвратно лишились 951 танка и 881 самолета, в последующие же два с половиной месяца потери боевой техники были незначительны. Но советский Генштаб значительно преувеличил величину танкового пополнения, поступившего в германскую Восточную армию, и таким образом угадал общее число боеспособных танков, имевшихся у немцев на советско-германском фронте весной 1942 года. На 31 марта некомплект танков составлял свыше 2 тыс. машин, так что, с учетом численности танков и штурмовых орудий на 22 июня 1941 года, в строю оставалось чуть более 1,5 тысяч единиц бронетехники. Ошибка же советской разведки заключалась в том, что, преувеличив потери, она недооценила резерв танков, имевшийся в распоряжении германского командования, поэтому активные действия танковых соединений вермахта в мае и в ходе летнего немецкого наступления оказались для Красной Армии неприятным сюрпризом.

Соотношение сил члены Ставки явно преувеличивали в свою пользу. Во второй половине марта в Генштаб поступили сведения, что перегруппировка немецких войск указывает – «центр тяжести весеннего наступления будет перенесен на южный сектор фронта с вспомогательным ударом на севере, при одновременной демонстрации на центральном фронте против Москвы». Но не все ли равно, где именно враг собирается нанести главный удар, если неприятельское наступление планировали упредить. Тем более, что в избытке были и разведдонесения иного рода – будто вермахт повторит генеральное наступление на Москву.

Действия командования Красной Армии, предпринятые весной 1942 года на южном крыле советско-германского фронта существенно облегчили осуществление первого этапа операции «Блау». Чтобы облегчить положение осажденного Севастополя, еще 26 декабря 1941 года советское командование высадило десант в Керчи. К тому времени здесь находилась всего одна немецкая пехотная дивизия и две румынские пехотные бригады. Командующий Закавказским фронтом генерал Дмитрий Козлов предполагал одновременно высадить войска в районе Керчи и в Феодосийский порт, чтобы окружить и уничтожить керченскую группировку противника. Затем советские войска должны были деблокировать Севастополь и полностью освободить Крым. Главный удар наносила в районе Феодосии 44-я армия генерала Алексея Первушина, вспомогательный – 51-я армия генерала Владимира Львова в районе Керчи. Они насчитывали 82 500 человек, 43 танка, 198 орудий и 256 минометов. Еще три стрелковые и одна кавалерийская дивизии находились в резерве на Тамани. Для десанта использовались 78 боевых кораблей и 170 транспортных судов, в том числе два крейсера, шесть эсминцев, 52 сторожевых и торпедных катера из состава Черноморского флота адмирала Филиппа Октябрьского и Азовской флотилии адмирала Сергея Горшкова. С советской стороны действовали более 700 боевых самолетов. 26 декабря десант высадился вблизи Керчи, а 30 декабря произошла высадка главных сил в Феодосийском порту. В первой волне десанта в районах высадки на берег сошли более 40 тыс. человек. В Феодосии десантники высадились прямо в порту и выбили из города небольшой немецкий гарнизон. В Керчи было труднее, поскольку пришлось высаживаться на необорудованное побережье, по грудь в ледяной воде под огнем немецких батарей. Керченский десант понес большие потери, и плацдармы, захваченные севернее Керчи, были ликвидированы противником. Но через несколько дней ударил мороз, и основные силы 51-й армии смогли переправиться по льду Керченского пролива. 29 декабря командующий 42-м армейским корпусом генерал граф Ханс фон Шпонек, опасаясь окружения, приказал немецко-румынским войскам отойти на Парчапские позиции. Приказ был тут же отменен Манштейном, но радиостанция штаба корпуса уже перемещалась на новое место и не смогла принять новый приказ. Не исключено, что Шпонек сознательно прекратил на некоторое время связь с Манштейном, чтобы тот не смог отменить приказ об отходе. На Керченском полуострове 46-я немецкая пехотная дивизия бросила свое тяжелое вооружение, включая 68 орудий, а ее командир генерал Курт Гиммер был убит. Шпонек за самоуправство поплатился очень тяжело. Он был предан суду и приговорен к расстрелу, замененному шестилетним заключением в крепость. После покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Шпонек был обвинен в участии в заговоре и казнен.