Эрих Манштейн - Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше

В многотомниках и однотомниках о войне представлено множество карт, но главной карты там нет, которая позволяла бы нам понять начало войны. И все остальные тоже фальшивы. Кого советско-еврейские историки обманывают (а большинство – и это ни для кого уже давно НЕ секрет, – работавших АН СССР и институтов истории были евреи, полу-, и четвертьвреи, в том числе и с русскими фамилиями)? Немцев? Или себя? Официальная история написана ими так, чтобы человек никогда не разобрался, что убийцами русского и других народов, живших на 1/6 суши, были не столько немцы, сколько советско-большевистские лидеры Кремля. Зато все эти фундаментальные труды, подписанные оравами академиков, докторов, профессоров, маршалов и проч. лауреатов, переполнены отвлеченными рассуждениями, перенасыщены лозунгами и призывами, непомерным восхвалением компартии, болтовней про героизм, патриотизм и массовый подвиг советского народа, а также восхвалением по порядку, с изъятием подвигов предыдущего, без которых война несомненно, была бы проиграна: товарища И. В. Сталина, затем Хрущева, Брежнева. Сочинявшие эти истории о войне титулованные советские деятели знали только одно ремесло: профессионально лгать… Им не следует задавать вопрос: зачем они согласились писать такую историю? – ответ один: они были прикреплены к сверхсытной (что это такое, простые граждане даже не подозревают) кремлевской кормушке, так что иного выхода удержаться у нее у них не было.

Вот и выкручивались, как могли. Придумывали то, придумывали се; вот излагают войну через… проценты. Как пример, фраза: «части и соединения ВВС флота состояли на 45,3 % из истребительной авиации, на 14 % – из бомбардировочной, на 9,7 % – из торпедоносной, на 25 % – из разведывательной; 6 % составляла авиация специального назначения»; имеется и сноска: «ЦГА ВМФ, фонд 864, опись 1, дело 172, лист 87». Что же из этого научно обоснованного историками документа узнает читатель? Получит ли он ответ на вопрос: сколько самолетов было в авиации ВМФ; была ли это сильная авиация или слабая? Итак, что есть проценты от неизвестного? Такими процентами от неизвестного можно поразить только кретина, верящего кретинам, так подающим материал. Причем, в академических кругах СССР, Великобритании и США нашлось достаточно умников в мантиях, которые повторяют друг за другом: «…всего только 22 % советских самолетов были новейшими» (от какого количества?) и другие подобные «данные», делая из этого выводы: «Сталинская армия была не готова воевать».

Писатель Виктор Петрович Астафьев незадолго до своей кончины сказал: « Мы как-то умудрились не без помощи исторической науки сочинить «другую войну ». Как прав этот талантливый человек, одной мудрой фразой дав оценку и советской исторической науке, и войне 1941–1945 гг., как она нам подается… Но была ли ему открыта правда, даны ли были откровенные знания высшей социологии, – теории, осуществленной на практике на его многострадальном русском народе? Знал ли он, что и нашему поколению не дождаться написанной правдивой Истории войны, которую развязали еврейско-масонские кланы; думал ли о том, что ее, эту Историю, могут вообще никогда не написать?

Мне пришлось неоднократно сталкиваться с разными мнениями о событиях тех лет; чаще говорились общепринятые и общеизвестные «истины»; иногда, поняв, что я не воспринимаю докторов исторических и военных наук, освещающих тему Второй мировой войны, даже пеняли: мол, «это вас они не воспринимают…». Да, в моих единомышленниках не числятся генералы армии Гареев, Лобов, генерал-полковники Горьков, Волкогонов, генерал-лейтенант Жилин, а также ряд авторов армейских военных мемуаров, выполнявших заказ ЦК КПСС, многие из которых и ныне по инерции продолжают «призывать к ответу» инакомыслящих. И мне оставалось только уповать на знания людей, приближенных к Истине, которые служили в моем сверхзакрытом ведомстве; на документы – печатные, написанные от руки или же фото– и кинохронику, – которые никогда не попадали в архив, но находились в этом же ведомстве; на встречи с уникальными свидетелями эпохи и простыми людьми, умеющими анализировать или откровенно излагать единичные факты, подтверждающие « другую войну », как и другую жизнь .

Думается, написание этой книги было бы невозможно без товарищей из военной среды, не участвовавших в минувшей войне, но служивших в советских Вооруженных Силах, которых судьба разбросала по армиям бывших советских республик; все трое уже в запасе. С каждым из них было проведено десятки, если не сотни часов бесед, – за мирными разговорами, за спорами, за рюмкой коньяку. И часто разговор касался тех или иных сторон армейской жизни, событий давно ушедших лет войны; в чем-то мои друзья меня поддерживали, в чем-то понимали, с чем-то категорически не соглашались. И это нормально; если бы они меня поддерживали во всем, я бы перестал им доверять. Это без них не состоялась бы эта работа о Черноморском флоте: полковник Валерий Михайлович Ремезков, кандидат технических наук, докторант, завершивший диссертацию на соискание ученой степени доктора военных наук по теме «Методология и управление…», но которую вряд ли защитит, ибо он уже в запасе, а Совета по защите докторских диссертаций в армии, где он служил, нет, а в Москве вряд ли ее у него примут хотя бы потому что он уже не российский офицер… лишь обещания из Академии военных наук МО РФ, – знаю, потому что имею личный опыт защиты кандидатской и двух докторских диссертаций (но мне повезло, я защищался еще в советскую эпоху и получил два докторских диплома); подполковник погранвойск запаса Борис Иванович Сентюров, чистый и искренний человек, о таких в Русской армии испокон веку говорилось: « слуга Царю, отец солдатам »; офицер тыла, и, как он сам говорит, «из пиджаков» (т. е. закончив технический вуз, где была военная кафедра, был призван в армию как двухгодичник, но остался служить в кадровом составе, – как когда-то и бывший начальник Генштаба РФ ВС генерал армии Н. Квашнин), подполковник запаса Валентин Иванович Козлов. Зная этих людей много лет, допущу вольность трактовать их принадлежность к армии так: если бы эти три офицера служили в Русской армии, то В. И. Ремезков вполне бы дослужился до обращения «Ваше Высокопревосходительство» с чином «генерала от артиллерии», стал бы профессором Николаевской академии Генштаба; подполковник Б. И. Сентюров, не исключено, стал бы «его превосходительством генерал-майором пограничной Стражи Министерства финансов Российской Империи» и возглавлял бы соединение пограничников где-то в южных регионах Средней Азии; такой толковый хозяйственник, как В. И. Козлов, непременно бы возглавил тыл Русской армии где-нибудь на Дальнем Востоке, и не хуже своих коллег в генеральском статусе обеспечивал бы наших воинов на дальних рубежах Отечества.