Сергей Кремлев - Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы

«Советское правительство не может, понятно, возражать против того, чтобы английские или американские самолёты сбрасывали оружие в район Варшавы, поскольку это дело американцев и англичан. Но оно решительно возражает против того, чтобы американские или английские самолёты после того, как они сбросили оружие в районе Варшавы, приземлялись на советской территории, поскольку советское правительство не желает связывать себя ни прямо, ни косвенно с авантюрой в Варшаве».

Черчилль называет это заявление «удивительным», но удивительным было бы, скорее, обратное. Ведь воздушные акции союзников никак не могли обеспечить благоприятный перелом в ходе восстания.

Так, 18 сентября сто американских «Летающих крепостей» появились в дневное время над Варшавой и с большой, практически безопасной, высоты в четыре с половиной километра сбросили на парашютах тысячу контейнеров.

Однако к повстанцам не попало почти ничего.

20 сентября 1944 года начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник Малинин докладывал в Москву в Генштаб, что прибывшие из Варшавы люди показывают, что все грузы, сброшенные 18 сентября в районе города, попали в руки противника. «Таким образом, – резюмировал Малинин, – англичане и американцы практически вооружают и снабжают не повстанцев, а немцев».

То есть воздушные сбросовые акции союзников были однозначно пропагандистскими. Причём дальний прицел у них был очевидно антисоветским, рассчитанным на отрыв поляков от России.

Отмежеваться от подобной недостойной возни было единственно разумным решением. А Черчилль всё нудил. Кончилось тем, что 22 августа 1944 года Сталин ответил ему и Рузвельту внятно и жёстко, и я приведу сталинский ответ полностью:

«СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА

ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ

И ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ

Ваше и г-на Черчилля послание относительно Варшавы я получил. Хочу высказать свои соображения.

Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы.

С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают всё возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам».

Сталин был прав абсолютно. Но можно ли было взять Варшаву осенью 1944 года?

Увы, нет!

И для того, чтобы отрицательный мой ответ был для читателя убедительнее, я временно уведу его во времена, отстоящие от 1945 года ещё больше, чем осень 1944 года.

В 1928 ГОДУ преподаватель Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе Владимир Меликов, настроенный вполне лояльно к Тухачевскому и не очень-то лояльно к Сталину, выпустил книгу «Марна – 1914 года. Висла – 1920 года. Смирна – 1922 года» о трёх крупных операциях недавно прошедших войн.

Для нас интересно сейчас то, что этот военный троцкист писал о советско-польской войне. А писал он, скажем, вот что:

«Широкий размах энергии в оперативном плане командзапа (командующего Западным фронтом Тухачевского . – С. К .) был обратно пропорционален состоянию тыла его армий и хозяйственному положению страны, которая не могла своевременно материально обеспечить наши наступающие армии».

Всё верно, так оно и было. Планы Тухачевский замышлял наполеоновские, вот только материально подкреплять их было нечем. Как говорится: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить».

Сталин, в отличие от Тухачевского, об «оврагах» помнил.

Подходя к Висле летом 1944 года, Красная Армия израсходовала, как и в 1920 году, немало сил. Советская страна, хотя и была не той, что в 1920 году, тоже устала. Работать по четырнадцать часов в сутки, как в 1941-м и 1942-м годах, сил уже не хватало.

Да и острой нужды в том не было.

Надо было обязательно остановиться, сделать передышку, подтянуть тылы, накопить сил, а уж потом…

Потом, как мы знаем, можно было начинать – пусть и преждевременно из-за неудач союзников – мощное зимнее наступление 1945 года.

В январе 1945-го года, но не осенью и тем более летом 1944 года.

Вернёмся к Меликову. Пытаясь оправдать Тухачевского, он утверждал, что в 1920 году планы Тухачевского были-де «до предела наполнены и волей, и решимостью, и энергией, и особенно риском».

Насчёт воли, решимости и энергии я бы утверждать поостерёгся, а вот безрассудного риска у Тухачевского всегда было с избытком. И сам Меликов признавал, что «один дюйм стратегической ошибки мог свести к нулю мили самых блестящих тактических успехов».

Формулу Меликов вывел действительно неплохую, и Сталин, скорее всего, с трудом Меликова знакомый, не мог её не оценить. Так стоило ли ему рисковать милями будущих стратегических успехов Советского Союза на завершающем этапе Великой Отечественной войны в 1945 году ради того, чтобы поддержать «на дюйм» антисоветское и, главное, изначально провальное Варшавское восстание 1944 года?

Ведь риск для нас был в 1944 году не менее реальным, чем в году 1920-м. Тот же Меликов понимал:

«Смелый по замыслу манёвр только тогда может получить действительный и прочный успех, когда он хорошо продуман и материально обеспечен».

А если всё обстоит иначе? Что ж, ответ находим опять у Меликова:

«Как и в сражении на Марне, так и в Вислинском сражении многонедельный успех наступающего в конце концов привёл к стратегической неудаче и отходу всех его армий».

Да, в 1920 году произошло знаменитое «Чудо на Висле»: уже стоявшие под Варшавой красные части были быстро разгромлены.

Варшавская операция 1920 года началась 23 июля с расчётом на овладение Варшавой к 12 августа. В момент начала операции наши войска находились на рубеже Гродно – Слоним – Пинск, в отдалении до 300 и более километров от польской столицы. К 10 августа войска Западного фронта под командованием Тухачевского вышли на рубеж Млава – Пултуск – Седльце – Любартув. Если читатель возьмёт в руки карту, то убедится, что это были уже ближние подступы к Варшаве – километров сорок-пятьдесят.