Валентин Фалин - Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов

В одном из госдеповских проектов (25 января 1944 года) давалась следующая дефиниция термину «безоговорочная капитуляция»: «Безоговорочная капитуляция есть признание Германией того, что а) ее вооруженные силы потерпели полное поражение и не способны сопротивляться достижению военных целей противников; б) ее ресурсы и народ истощены до такой степени, что дальнейшее сопротивление бесполезно; в) она готова повиноваться беспрекословно любым условиям военного, политического, экономического и территориального характера, которые могут быть названы ей победителями». Вместе с тем проект США допускал сохранение части нацистских организаций, « которые окажутся желательными » , а демобилизацию вермахта, как и англичане, предлагал осуществлять « с максимальным учетом внутреннего порядка и социальной устойчивости » [901]. Комитет начальников штабов США отклонил разработку дипломатов, поскольку она излишне связывала американскую сторону. Посол Вайнант получил указания опустить конкретику, а акту капитуляции придать самый общий вид [902].

Внесенные Вайнантом 15 февраля, 6 и 25 марта 1944 года в ЕКК предложения предусматривали, что «права, полномочия и привилегии верховного командующего союзными экспедиционными силами и главнокомандующего вооруженными силами СССР… не будут иметь ограничений какого бы то ни было характера ». «Строгую форму военного управления» предполагалось ввести « на значительный период времени ». Риторические, подчеркнуто жесткие формулировки и освящение загодя непоследовательности в обращении с поверженным противником. Полная свобода – так полная, вплоть… до сохранения институтов и кадров, что сгодятся, когда сочтут целесообразным перекрашивать противника в союзники, а союзника – во враги.

Советский проект порядка объявления и осуществления Германией безоговорочной капитуляции (15 февраля 1944 года) Дж. Вайнант воспринял как документ преимущественно военного характера, «призванный обеспечить, прежде всего, незамедлительно и эффективно, чтобы германские вооруженные силы не могли продолжать военные действия». Заметим: как на Западе, так и на Востоке одновременно. «Наше первое общее впечатление об этом документе, кратком, деловом и широком по своим рамкам, таково, – докладывал посол Хэллу, – что он обнадеживающе близок к нашим собственным идеям» [903]. Позднее Вайнант добавит в депеше госдепартаменту, что он «лично согласен с обоснованностью предложенной русскими очередности принятия, прежде всего, военных условий капитуляции с последующим опубликованием прокламаций и приказов в порядке их важности» [904].

Наивный посол. Он воевал не с ветряными мельницами, а с соединенной реакцией, окопавшейся в госдепартаменте и Пентагоне. Она домогалась свободы рук в отношении не столько побежденных, сколько союзников. Сотрудничество с СССР в деле управления Германией заранее считалось нереальным, а согласование общих программ ее денацификации и демократизации «по соображениям общего свойства» (Дж. Кеннан) – неподходящим.

В ходе острых дебатов в ЕКК американская сторона настаивала на отражении в проекте положений, которые бы «резервировали абсолютную власть без каких-либо ограничений и условий любого характера над германским правительством, народом, территорией и ресурсами». Англичане и американцы добивались в это же время учреждения при ЕКК специального комитета для подготовки предложений о расчленении Германии [905].

Советский представитель Ф. Гусев, сославшись на занятость делегации «вопросом об условиях капитуляции Германии» и отсутствие у него «достаточных материалов и экспертов», уклонился от участия в рассмотрении британского проекта положения о названном комитете. Он отказался также выделить кого-либо из членов своей делегации для изучения этого проекта.

Тема расчленения Германии в комиссии в 1944 году больше не всплывала. К ней вернулись на конференции в Крыму после того, как Сталин 5 февраля 1945 года спросил у партнеров, предполагают ли они расчленить Германию после ее военного поражения? Черчилль и Рузвельт выступили за разделение рейха на несколько государственных единиц. Президент настаивал на том, чтобы принципиальное решение на сей предмет было принято в Ялте. Сталин поддержал идею «решения в принципе». Оно было отражено в дополнении к статье 12 акта о безоговорочной капитуляции [906].

Главы правительств назначили комиссию в составе Идена, Гусева и Вайнанта для изучения соответствующих модальностей. 9 марта Иден предложил своим коллегам рассмотреть, «каким образом Германия должна быть разделена, на какие части, в каких границах и каковы должны быть взаимоотношения между частями». 26 марта Гусев направил Идену следующий ответ: «Советское правительство понимает решение Крымской конференции о расчленении Германии не как обязательный план расчленения Германии, а как возможную перспективу для нажима на Германию с целью обезопасить ее в случае, если другие средства окажутся недостаточными » [907]. Советский делегат позаботился о том, чтобы принятое в Ялте дополнение к статье 12 (о расчленении Германии) не доводилось до сведения французской стороны и не содержалось в официально утвержденном тремя державами и принятом Францией тексте документа о безоговорочной капитуляции [908].

Для цельности картины надо прибавить следующее. Советская позиция в отношении будущего государственного устройства Германии познала несколько зигзагов. В декабре 1941 года Сталин подверг сомнению правильность сохранения единой Германии. Пару месяцев спустя он же выдвинул известную формулу – «Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, государство германское остается». В начале сентября 1943 года при Наркоминдел СССР были созданы комиссия по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства под председательством М. Литвинова и комиссия по вопросам перемирия во главе с К. Ворошиловым. Последняя позднее была реорганизована в комиссию по перемирию с Германией, и отдельно возникла комиссия по перемирию с Финляндией, Венгрией, Румынией. После Тегеранской конференции в комиссии по вопросам мирных договоров обсуждались варианты возможного расчленения Германии, которые за подписью авторов (М. Литвинов, Е. Тарле и другие) докладывались Сталину и Молотову, а также посылались «для личного сведения» Гусеву в Лондон.

В марте 1945 года, когда Ф. Гусев получил указания де-факто снять вопрос о расчленении Германии с повестки дня, Сталин пришел к решению, что советским интересам, не без учета известных Москве планов США на послевоенный период, больше отвечало бы существование единого, демократического немецкого государства с социально-экономическим строем типа Веймарской республики. В архиве МИД СССР хранились материалы о встрече Сталина с членами комиссии Литвинова, где это было соответственно отражено.