Сергей Третьяк - Трудный путь к Победе

В 0 часов 10 минут по дальневосточному времени 9 августа 1945 г. (в 18 часов 10 минут 8 августа 1945 г. по московскому времени) передовые и разведывательные отряды трёх советских фронтов перешли советско-китайскую и монгольско-китайскую границы. Внезапность была полнейшая – гарнизоны многих японских узлов сопротивления и застав были захвачены спящими в казармах и занять оборонительные сооружения не успели. Одновременно бомбардировочная авиация нанесла массированные удары по военным объектам в Харбине, Чанчуне и Гирине, по районам сосредоточения войск, узлам связи и коммуникаций противника в пограничной зоне. Тихоокеанский флот перерезал коммуникации, связывавшие Корею и Маньчжурию с Японией, нанёс удары по японским военно-морским базам в Северной Корее – Унги, Наджину, Чхонджину.

Советским войскам пришлось наступать в исключительно сложных условиях. С 8 августа в Маньчжурии шли ливневые дожди, небольшие горные ручьи превратились в бурные потоки. Уровень воды в реках поднялся на 2–4 м, долины затопило водой. Грунтовые дороги размыло, движение автотранспорта стало невозможным. Несмотря на это, наступление развивалось стремительно. 10 августа 1945 г. войну Японии объявила Монгольская Народная Республика. 11 августа в решительное наступление против японских оккупантов и марионеточных местных войск перешли войска Коммунистической партии Китая.

Известие о вступлении СССР в войну против Японии и о первых успехах советских войск в Маньчжурии было с воодушевлением встречено в США, Великобритании и Китае. Вместе с тем кое-кто был очень недоволен. «Какова ситуация с советским наступлением в Северо-Восточном Китае?» – осведомился 12 августа 1945 г. у госсекретаря Бирнса президент США Г. Трумэн. «Оно идёт потрясающе успешно, – ответил Бирнс. – Их войска за сутки одолевают по 80-100 километров. Полагаю, что не пройдёт и десяти дней, как они займут всю Маньчжурию и Курильские острова». Трумэн был раздражён и категорически потребовал от госсекретаря: «Передайте Нимицу [16], что мы должны первыми занять Порт-Артур, а также Далянь, Инькоу и другие портовые города. Недопустимо, чтобы СССР получил незамерзающие порты на Тихом океане». Требование Трумэна самым вопиющим образом шло вразрез с решениями Ялтинской и Потсдамской конференций. Директива Нимицу, гласившая: «Обязательно оккупируйте порт Дайрэн, около бывшей японской базы Порт-Артур, прежде чем туда вступят русские», была подготовлена и отправлена 14 августа, но выполнить волю своего президента американский адмирал не успел (да и не пожелал).

Американское политическое и военное руководство планировало в момент окончания войны в Китае и капитуляции Японии при помощи японских войск не допустить войска Компартии Китая в города, порты и на аэродромы Южной Маньчжурии и Северного Китая, после чего перебросить по морю и воздуху на образовавшийся «плацдарм» миллионную «реорганизованную» армию правительства Чан Кай-ши и свой 100-тысячный экспедиционный корпус. Залогом успеха этой «дюже хитрой комбинации» должны были стать пресловутые «замедленные темпы русских операций», о которых столь живописал в своих отчётах вашингтонскому начальству генерал Дин. И вот на тебе – всё летит к чертям…

Об объявлении войны Советским Союзом японское правительство и Ставка узнали 9 августа в 4 часа утра по токийскому времени через перехваченную агентством Домэй Цусин передачу Московского радио. Незамедлительно Императорская Ставка издала директиву, в которой ставила следующие задачи: Квантунской армии – всеми силами отразить советское наступление, «одновременно минимальными силами быть в готовности отразить американское наступление против южной части Кореи»; Экспедиционной армии в Китае – быть в готовности к немедленной переброске части сил и военных материалов в Южную Маньчжурию, одновременно наличными силами отразить наступление Красной Армии; 5-му фронту – отбить наступление противника.

Некоторые официальные лица, в частности министр иностранных дел Того, получив расшифровку сообщения ТАСС, высказали сомнение в его подлинности: «Этого быть не может. Это конец империи». Первые военные сводки из Маньчжурии развеяли все сомнения. В Токио в 11 часов утра 9 августа было спешно созвано заседание Высшего Военного Совета Японской Империи под председательством императора. Заседание сильно затянулось. Военные стояли против прекращения войны на «позорных условиях» союзников и требовали «сражаться до победного конца». Они были готовы принести в жертву 10 миллионов японских солдат и ополченцев и 20 миллионов мирных жителей, но превратить Японские острова в могилу для англо-американцев. «Если мы не сумеем остановить противника, – безапелляционно заявил военный министр генерал Анами, – 100 миллионов японцев предпочтут смерть позорной капитуляции». Наоборот, дальновидная часть политиков и дипломатов стояли за прекращение войны на условиях Потсдамской декларации. Министр иностранных дел Того изложил мнение Министерства иностранных дел (МИД): принять Потсдамскую декларацию с условием, что она не будет содержать никакого требования, которое могло бы нанести ущерб установленному традицией статусу императора. Премьер-министр адмирал Судзуки поддержал Того, заявив: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны». Военные протестовали. Спор, затянувшийся до вечера, решила позиция императора Хирохито, сказавшего, что он одобряет условия Потсдамской декларации, с тем, чтобы сохранить национальную государственность.

К утру 10 августа начальник Генштаба армии генерал Умэдзу получил, наконец, первую суточную сводку из Чанчуня. Вести с материка удручали: войска Квантунской армии не в состоянии сдержать ошеломительный натиск советских войск и повсеместно беспорядочно отходят в направлении Хайлара, Ванцина, Харбина и Янцзи, перспектив предотвратить катастрофу генерал Ямада не видит.

В 7 часов утра 10 августа МИД Японии через представительства Швейцарии и Швеции направил уведомление правительствам США, Англии, Китая и СССР о том, что Япония принимает Потсдамскую декларацию «при условии, что Потсдамская декларация не содержит какого-либо требования, которое наносит ущерб прерогативам Его Величества как суверенного правителя». В тот же день министр иностранных дел Того через своего заместителя передал советскому послу в Токио Я. А. Малику заявление о готовности японского правительства принять условия Потсдамской декларации при условии согласия четырёх держав на выполнение некоторых японских условий, касающихся неприкосновенности особы и прерогатив императора. Директива же