Сергей Третьяк - Трудный путь к Победе

Десант в порту Юки (разведотряд штаба флота, батальон морской пехоты и рота автоматчиков – всего 1093 человека), высаженный в ночь на 12 августа, не встретил противодействия противника. Ещё 10 августа японское командование вывело свои войска из горящего города, подвергшегося налётам советской авиации. Японцы покидали город в страшной панике и спешке. Причалы порта и городские улицы были завалены брошенными винтовками и пулемётами, ящиками с патронами и ручными гранатами, медикаментами, мешками с рисом и фасолью. В комендантском управлении было брошено боевое знамя японской части, в управлении морского порта – секретные карты и документы.

При проведении 12–13 августа десантной операции в порту Расин потери десантных сил (879 человек) составили 7 человек убитыми и 37 ранеными. Японский гарнизон потерял 277 человек убитыми и 292 пленными. Ожидавшегося упорного сопротивления японцы не оказали – бои носили хаотичный, очаговый характер и представляли собой, по сути, истребление охваченного паникой, спасающегося бегством японского гарнизона. Лишь за военным городком (севернее Расина) десантникам удалось настичь толпу японцев, которые, однако, не приняли боя. Наоборот, слишком увлёкшиеся преследованием советские морские пехотинцы в 14 часов 13 августа были обстреляны со стороны Юки передовым дозором советской 393-й дивизии. Главную опасность в районе Расина представляли не японцы, а американские морские мины. На подходах к порту на минах подорвались 3 торпедных катера (в том числе 1 – Т-565 – затонул), 2 транспорта, тральщик, танкер и морской охотник, а потери судовых команд составили 4 человека убитыми и 10 ранеными.

К исходу 14 августа советские войска продвинулись в глубь Маньчжурии на 120–150 км. За первые шесть суток наступления войска 1-го Дальневосточного фронта, продвинувшись в глубь Маньчжурии на 170 км, отрезали Квантунскую армию от Кореи и развернули преследование противника непосредственно на выходах в Центральную Маньчжурскую равнину. «До сих пор не понимаю, как продрались сквозь тайгу. Даже днём темно. Лес дремучий. Бурелом, лианы, дикий виноград перевил промежутки между деревьями, сплошная стена. Только звериные тропы. В джунглях всё гнило веками, наслаивалось, перегной до шестидесяти сантиметров вглубь. Вершины срослись с буреломом, гибкие ветви держидерева путаются в ногах, валят наземь. Хоть пушками пробивай каждый метр!.. Выкорчёвывали, шли по стволам. Калибры сто пятьдесят два продирали сквозь пущу; такого в истории ещё не было. Вместо восемнадцати суток по плану кое-где за шесть дней дошли. А? Слышали? В академии узнали бы, сказали бы – ни в какие ворота не лезет, не поверили бы. Верно! И японцы думали, что нам не пройти, и укреплений там не строили. Как только мы их внезапно настигли, стали стреляться: чудо!.. Думали – у нас всего лишь диверсионная группа, а тут на них лавина армии!..» – не скрывал ликования командарм 1-й Краснознамённой генерал Белобородов от военкора Е. Кригера.

За три дня наступления войска 1-го Дальневосточного фронта полностью разгромили группировку противника на восточной границе Маньчжурии и вышли на ближние подступы к крупному узлу дорог – г. Муданьцзян, связывающему восточные районы Маньчжурии с Кореей и Центральной Маньчжурией. В Муданьцзянском укрепрайоне имелось 1269 мощных дотов; непосредственно город прикрывали 4 оборонительных рубежа по 3–4 линии траншей в каждом, 17 артиллерийских и 5 арти л л ерийско-пулемётных дотов, свыше 50 пулемётных гнёзд, масса блокгаузов и сооружений полевого типа. Большинство крупных каменных зданий также были приспособлены к обороне. По признанию маршала Мерецкова, японские укрепления под Муданьцзяном не уступали по своей мощи укреплениям «линии Маннергейма» на Карельском перешейке.

Стремясь не допустить прорыва наших войск к Харбину и Гирину, командование 1-го фронта сосредоточило в районе Муданьцзяна все силы 5-й армии (4 дивизии, приданные и армейские части – 60 тыс. человек, 81 танк, 320 орудий). Туда же начали подтягиваться части из Северной Кореи. 12 августа под Муданьцзян для общего руководства действиями войск прибыли заместитель начальника штаба Квантунской армии генерал Мацумура Томокацу и представитель Императорской Ставки офицер-оператор Генерального штаба Императорской Армии полковник Такусиро Хаттори. 13 августа 26-й стрелковый корпус 1-й Краснознамённой армии завязал уличные бои на северной городской окраине Муданьцзяна, отличавшиеся крайним ожесточением и временами доходившие до рукопашных схваток. При поддержке двух бронепоездов, 10 артиллерийских и 11 миномётных батарей японцы нанесли сильные контрудары по вклинившимся в их оборону советским войскам, отбросили 26-й стрелковый корпус на 8-10 км на северо-восток и, по оценке японского командования, «нанесли ему невосполнимый урон». «Солдаты свято чтут верность Императору и не сдаются в плен даже в безнадёжном положении. Офицеры, приказывающие им сдаваться, расстреливаются солдатами на месте. Остаются без ответа даже призывы войсковых священников и местных учителей в этом направлении. Воспитание солдат в самурайском духе приносит свои плоды», – докладывал в штаб Квантунской армии командующий 1-м фронтом генерал-лейтенант Кита. В сражение за Муданьцзян была брошена элита японской армии – 1-я мотомехбригада смертников «Тэйсинтай» – 5 тыс. фанатично преданных императору солдат и офицеров. «Действия «камикадзе» подрывают моральный дух в войсках противника и сеют панику в наступающих частях», – ликовал генерал Кита; он предложил «повсеместно использовать положительный опыт отрядов смертников с целью парализовать наступательные возможности Советов».

Бои могли принять затяжной характер, тогда как интересы взаимодействия с войсками Забайкальского фронта, к тому времени уже вышедшими на Центральную Маньчжурскую равнину, требовали от войск 1-го Дальневосточного фронта как можно скорее выйти из гор на равнину и расчленить Квантунскую армию. Маршал Мерецков принял решение основными силами 5-й армии глубоко обойти Муданьцзян с юга, используя успех 25-й армии, прорваться через слабо прикрытый стык между 1-ми 17-м японскими фронтами и пробиться к Гирину и Чанчуню с востока. Всё это предопределило перенесение главных усилий фронта от центра ближе к левому флангу и соответствующую перегруппировку войск вдоль фронта.

Тогда как стрелковые соединения 1-й Краснознамённой армии продолжали изнурительные лобовые атаки города, в обход Муданьцзяна с юга был выдвинут 10-й механизированный корпус, а танковые части 1-й Краснознамённой армии по тайге обошли город с севера и атаковали 5-ю японскую армию в тыл. 16 августа соединения 1-й Краснознамённой и 5-й армий, завершив разгром 5-й японской армии и к утру 17 августа полностью овладев Муданьцзяном, расчленили группировку 1-го японского фронта и развернули стремительное наступление на Харбин и Гирин. Остатки 5-й японской армии под непрерывным огнём и ударами штурмовой авиации отступили на запад – в горы, к станции Ханьдаохэцзы. Понесшая тяжёлые потери 3-я японская армия большей частью сил отходила на юго-запад – на Нинань и Гирин. Её преследовали передовые отряды советской 5-й армии. Дороги, по которым отступали японские армии, представляли собой цепь громадных дымных костров – то горели японские танки, автомашины, трактора…