Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

В Польше было так же – пан Збышек из Богданца, пан Повала из Тачева…

Так же было и во Франции… Мушкетёр Портос из романа Дюма, составивший себе вереницу имён: барон дю Валлон, де Брасье, де Пьерфон – это барон дю Валлон из Брасье и из Пьерфона (французская частица «де» аналогична немецкой «фон»).

Так было в Европе…

С учётом местных особенностей примерно так же обстояли дела и в азиатских средневековых государствах.

В Киевской Руси четкого наследственного права на земельные владения не усматривается, поскольку в пределах государства постоянно происходила своего рода «перетасовка» князей на региональных княжеских столах… Был великий киевский князь – верховный владетель государства, а младшие в роду получали от него те или иные области, чередуясь в рамках «лествицы» родства и «лествицы» областей. Великий киевский князь мог дать юному младшему сыну «в кормление» Углич, а когда он взрослел, мог перевести его в Новгород, а при том или ином недовольстве сыном – в Чернигов, и т. д.

Ключевский определял русского князя как «военного сторожа земли, её торговых путей и оборотов, получавший за это корм с неё». И князь, не устраивавший ту или иную область, тоже мог лишиться своего стола – его могли просто изгнать тем или иным образом – хотя бы жалуясь в Киев.

Обширность и протяжённость русских земель, насыщенность их городами – не такими крупными и развитыми, как на Западе, но многочисленными, позволяла производить перемещения со «стола» на «стол» если не безболезненно, то регулярно. К тому же у русского князя не было возможности предаваться роскоши, как это могли себе позволить европейские феодалы… Половцы, хазары и вообще племена Дикой Степи вынуждали быть постоянно настороже, а часто и вооружённой рукой отражать или предупреждать набеги. На сибаритство просто не оставалось времени…

Положение князей в Киевской Руси было и остаётся предметом дискуссий историков, причём одни исследователи полностью отказываются определять Киевское государство как феодальное, другие говорят о нём как о государстве со всеми экономическими признаками феодализма. Однако для общей подлинной картины Киевской Руси всё это не так уж и важно. Все сходятся на том, что и в Русском средневековом государстве была, как и на Западе, аристократия в виде боярства… Так, академик Греков приводит ряд имён географических, получивших свои названия от имён личных – очевидно, собственников этих мест: Тудор, Спирк, Лигуй… Но это мелкие владения – погосты, сёла… А в целом для зрелой Киевской Руси Ярослава Мудрого характерен высокий уровень и централизации власти, и возможностей этой власти. Верховенство великого киевского князя оказывалось бесспорным, и это-то и есть самое важное.

Знать, вельможи в Киевском государстве имели место, но они выступали – при всех, безусловно, неурядицах, недовольствах, распрях и накладках – как фон великокняжеской власти, а не как организованная оппозиция ей.

Таким было положение, определившееся при Ярославе Мудром. О том, как оно изменилось после его смерти, будет сказано в своём месте

Современные либеральные историки – собственно, «историки» в кавычках, сегодня поднимают на щит своих либеральных предшественников прошлого, вроде профессора древнерусского права В.И. Сергеевича, который на рубеже XIX и ХХ веков утверждал, что «наша древность не знает единого “государства Российского”, она имеет дело со множеством единовременно существующих небольших государств»… Это была генеральная концепция Сергеевича – ещё в 1867 году в предисловии к книге «Вече и князь» он писал, что в течение первого «княжеского» периода «Россия представляется разделённою на множество независимых одно от другого княжений…».

Подобная, с позволения сказать, «концепция» близка нынешних расчленителям Российского государства, существовавшего в форме Советского Союза, и поэтому они с удовольствием и сочувствием цитируют Сергеевича.

Ещё бы – ведь он уверял: «Трудно говорить о Древней Руси как едином государстве при отсутствии единой административной организации, единого экономического пространства и даже общего наименования, охватывающего все русские земли-волости, население которых, довольно резко отличавшееся хозяйственными и культурными обычаями, невозможно представить в виде “единой древнерусской народности”…».

По «логике» Сергеевича и его адептов, даже сегодня нельзя говорить о едином итальянском народе, например, поскольку население Северной Италии и Сицилии отличается одно от другого «довольно резко».

Не больше смысла и правды и в остальных псевдо-исторических «изысканиях» современных либералов. Отвечая им, академик Греков в своей монографии «Грозная Киевская Русь» почти семьдесят лет назад писал: «…период Киевской державы – крупнейший и важнейший факт истории народов нашей страны, и прежде всего народа русского, с его позднейшими разветвлениями на великоруссов, украинцев и белоруссов, факт, правильное понимание которого является непременным условием уразумения дальнейшей истории этих народов и потому требующий самого тщательного научного исследования».

Реконструкция истории Киевской Руси, безусловно, важна и этот процесс всё ещё продолжается, но сам факт исторического бытия Киевской Руси несомненен даже без тщательного исследования – достаточно знакомства с публицистикой тех лет (с теми же трудами Нестора, митрополита Иллариона, Владимира Мономаха и т. д.), чтобы увидеть, что эти и другие авторы оперируют понятием «Русская земля», тождественным для них понятию «Русское государство».

Несомненным факт единства русских земель под рукой Киева в домонгольский период был и для постмонгольских летописцев, и для постмонгольских владимиро-суздальских великих князей, а в более поздний период – для, например, Ивана Грозного, который хорошо знал предшествующую ему русскую историю. И можно лишь ещё раз согласиться с академиком Грековым, который заявлял, что он «самым решительным образом» расходится «с теми из современных (ему. – С.К .) историков, которые обнаруживают явную тенденцию недооценивать значение этого периода истории нашей страны».

Спору нет, даже в период наибольшего могущества Киевское государство действительно не имело официального названия, зарегистрированного в ООН, однако оно имело и достаточно централизованную административную организацию, обеспечивавшую взимание налогов («дани») с периферии в пользу центра, и уж – тем более – единое экономическое пространство, в том числе – в виде пути «из варяг в греки».

И мог ли бы Владимир и его преемники так быстро обеспечить повсеместную христианизацию на огромных пространствах, если бы на этих пространствах существовала не единая централизованная Киевская Русь, а «множество единовременно существующих небольших государств», «земель-волостей» с населением, «довольно резко отличавшимся культурными обычаями»?