Петр Головачев - Каратели

13 февраля после возвращения из Брянска, куда он ездил на прием к командующему тылового района «Корюк», Каминский издал приказ № 53: «На совещании в генеральном штабе тылового района генерал Бернгардт от лица германского народа и армии объявил мне и всему л/составу благодарность за хорошую работу и приказал всех наградить землей и конским поголовьем».

Просим прощения у читателя за долгое отступление. Но из песни, как говорится, слов не выбросишь. Еще один штрих к тому, кто являлся хозяином положения на Брянщине. Вот приказ командующего 2-й немецкой танковой армии генерала Шмидта № 0325 от 20.02.1942 г.: «Действия партизан в тыловом районе в последнее время приняли такой размах, что они должны рассматриваться как постоянно растущая опасность…Партизанские отряды хорошо вооружены, в том числе автоматическим оружием, имеют опытное и единое командование».

Шмидт, докладывая в штаб армии «Центр», указывал, что «фронт в тылу армии представляется мне сейчас важнее фронта на востоке. Честно сотрудничающее с нами население не находит защиты от террора. В районе действия партизан расстреляны все бургомистры…». (Архив УФСБ, д. 165. л. 56–58).

Вот так: русский журналист опровергает Шмидта, Брандта, Бернгарда и других немецких генералов. Думается, напрасно! Или они тоже причастны к «агитпропу»?

Чтобы закончить о Каминском, скажем, что он не брезговал лично присутствовать на допросах, избивать арестованных ногами, шомполами, присутствовать при расстрелах. Бежав в 1943 году в Белоруссию, он там пытался создать подобную Локотской «альтернативу». Непокорные села уничтожал, а людей сжигал живьем в сараях.

У поляков свой счет к этому обер-палачу. В 1944 году полк отборных (именно отборных) головорезов РОНА участвовал в подавлении Варшавского восстания.

Антонина Макарова (Гинзбург), кличка Тонька-пулеметчица

Поляки до сих пор относят вину за эти злодеяния на всех русских людей. Но Гитлер был доволен. За хорошую работу в Варшаве он присвоил Каминскому звание генерала СС, а РОНА была переименована в 29-ю дивизию СС и переобмундирована в эсесовскую форму.

Незавидна судьба самого обер-палача. Как говорится, «посеявший ветер пожнет бурю». В конце августа 1944 г. машина новоиспеченного генерала была обнаружена сгоревшей на Краковской дороге. Куда исчезли Каминский и его спутники — врач Забора, начальник штаба Шавыкин и адъютант — осталось неизвестным. Не обнаружили и их трупы. Историки полагают, что это была месть поляков за разбой, учиненный в столице. Есть и другие версии, что это дело рук гестапо, там не нравилось поведение этого выскочки.

Как же простая деревенская девушка Антонина Макарова попала в эту волчью стаю?

Вспомним, то были самые тяжелые для Москвы дни середины октября 1941 г. Немецкие танковые колонны армии «Центр» рвались к столице, несмотря на потери. 19 октября в Москве было объявлено осадное положение. Вот что говорит об этом начальник тыла генерал А.В. Хрулев: «Мне передали приказ Сталина всем органам тыла немедленно эвакуироваться в Куйбышев. Ставка должна была согласно тому же приказу переехать в Арзамас. Для вывоза Ставки мне было приказано срочно подготовить специальный поезд. Позднее в тот же день Сталин в разговоре со мной подтвердил это распоряжение. Я доложил ему, что не могу немедленно выехать в Куйбышев, так как необходимо решить вопрос о запасах имущества, которое необходимо для обеспечения всей действующей армии. Сталин согласился. 16 октября началась эвакуация управлений Генштаба, военных академий, а также посольств, наркоматов и других гражданских учреждений. У причалов Московского речного порта стояли загруженные и брошенные баржи с имуществом. События 16 октября очень плохо характеризовали некоторых наших руководителей и особенно секретаря МК КПСС А.С. Щербакова. Он каким-то образом узнал, что у нас на Главном складе интендантства в Москве хранится 500 тысяч пар обуви и много другого имущества, предложил мне раздать это населению. Я сказал Щербакову: «Мне непонятно ваше предложение, войну мы кончать не собираемся, сдаваться на милость немцев тоже, следовательно, мы должны дорожить всеми ресурсами, которые у нас имеются». Однако 17 октября я увидел людей, тащивших в большом количестве ушанки, перчатки и другие теплые вещи. Я передал наш разговор Микояну, и раздача вещей была прекращена. В эти тяжелые дни Берия, Маленков и Каганович наперебой уговаривали Сталина покинуть Москву. Тем самым каждый из них хотел показать, что самая главная для них ценность — это его жизнь. Меньше всего их интересовала судьба самой Москвы. Некоторое время Сталин, по-видимому, думал об отъезде. Зная состояние дел, было нетрудно прийти к выводу, что если он, Верховный Главнокомандующий, покинет Москву, то ее, без всякого сомнения, сдадут фашистам. Такой шаг был бы равносилен предательству. Сталин остался в Москве, нарушив постановление ГКО — 16 октября покинуть столицу. Прошло всего несколько дней, и в настроении защитников Москвы наступил решительный перелом. Раз Сталин не уехал, Москву не сдадут. Шоссейные дороги и другие проезды были загорожены «ежами» и заминированы. Все москвичи поднялись на защиту своего города: «Умрем, но не сдадим город врагу».

На заводах и предприятиях формировались полки и дивизии народного ополчения. Буквально от станков рабочие уходили на фронт. До него теперь можно было доехать чуть ли не на трамвае. Враг подошел к окраинам.

Начало войны Макарова встретила на работе в столовой завода имени Ильича. Молодых девушек перевели на военное положение, парни ушли на фронт. Девушки изучали военное дело, учились стрелять, разбирали-собирали винтовки, станковый пулемет. Ей все это тогда казалось игрой. Вспоминалась «Анка-пулеметчица» из к/ф «Чапаев». Она — почти, как Анка. Вот только Петьки рядом не было, чтобы вправить ей мозги…

Ее зачислили в 1-ю Московскую Пролетарскую дивизию ополченцев, дали санитарную сумку, и стала она «Тонькой-санитаркой». 14–15 октября их полк попал в окружение под Вязьмой и почти полностью был пленен. Военнопленных согнали на территорию какой-то заброшенной колхозной фермы за колючую проволоку.

Еще 30 сентября войска группы армий «Центр» вновь перешли в наступление на Москву. 14 октября немцы ворвались в Калинин. Но еще 12 октября в группу «Центр» была направлена директива Главного командования сухопутных сил. Она гласила: «Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена. Совершенно безответственным было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счет Германии. Следует, как можно скорее, отрезать город от коммуникаций, связывающих его с внешним миром» («1418 дней войны», л.140).