Петр Головачев - Каратели

Автор за свою оперативную жизнь провел десятки таких опознаний, каждое из них индивидуально. Иногда мероприятие заходило в такие тупики, что и нарочно не придумаешь. Все приходилось начинать сначала.

Долго искали подходящих опознавателей. Пришлось перебрать несколько кандидатур. Каждый раз что-то не подходило.

Надо:

а) чтобы опознаватель хорошо знал опознаваемое лицо по голосу, по фигуре, по другим предметам, в том числе по походке и т. д;

б) чтобы опознаватель был честным перед оперработником и не темнил;

в) чтобы опознаватель точно следовал данным ему наказам, не проявлял ненужной инициативы.

Чаще всего опознавателю вообще не сообщают, кого он конкретно должен опознать, не акцентируют его внимание на конкретном лице. Просто говорят, что «надо опознать известного вам человека». Это лучший вариант. Когда же он теряется в догадках, можно напомнить ему фамилию.

Мы решили провести опознание сразу двумя опознавателями, но, конечно, в разных местах и в разное время. Первый опознаватель — бывшая деревенская хозяйка по 1941 году Полина — серьезная, надежная женщина. Ее, правда, пришлось гримировать, чтобы ее не узнала Тоня. Пришлось менять прическу, срочно делать очки с простыми стеклами, использовать грим.

Второй опознаватель — молодая женщина Оля, она более двух месяцев сидела в Локотской тюрьме, неоднократно видела пулеметчицу, когда та входила в камеры и отбирала у женщин понравившиеся вещи.

Надо сказать, что оперативное опознание — сильная психологическая и эмоциональная нагрузка на опознавателя. Он как бы вновь переживает свое состояние, связанное с этим человеком. Например, накануне вечером, на нервной почве у Оли случилось расстройство кишечника. Девушка слегла, она переволновалась от предстоящей утром встречи. Она боялась Макарову даже спустя десятки лет. И все спрашивала меня, не убьет ли ее Тонька. Пришлось вызывать врача, давать лекарства, успокаивать.

В поезде до Лепеля женщины вспоминали годы оккупации. До этой встречи они не были знакомы. Это были совершенно разные по характеру люди. Полина — степенная, даже медлительная женщина. Ольга, наоборот, сгусток порывов и движений. Еще раз обсудили предстоящее мероприятие. Им было сказано, кого они будут опознавать.

Наутро, как часто бывает, обстановка изменилась. Все пришлось менять. Но все же, можно сказать, опознание прошло успешно. Женщины в разных местах, в разной обстановке уверенно опознали нашу героиню. Хотя и были некоторые накладки технического характера.

Я остался с Полиной на открытой веранде, где находилось еще не менее 10 человек. Макарова должна была войти в калитку ограды, пройти мимо нас через веранду в коридор здания, где в одной из комнат собеса ее ждала Оля. В комнате было еще несколько человек, кроме заведующей. Она была в курсе проводимого мероприятия, но фамилия фигурантки ей не называлась. Мы знали, что она сюда обязательно зайдет.

В комнату в назначенное время вошла Антонина. Решив свой вопрос с заведующей, она через несколько минут ушла. Буквально через полминуты Ольга выбежала за ней и прямо набросилась на оперработника: «Что же вы сидите, скорее хватайте ее, а то уйдет!» Хорошо, что никто не обратил на это внимания. Я кое-как успокоил ее. А ведь ей четко было сказано: опознает она или нет, не уходить из комнаты, пока не будет сигнала.

Заставила поволноваться и Полина, но по другому поводу. Видя, что Макарова вошла в калитку (я уже узнал ее в лицо), я усилил наблюдение за Полиной. Боялся, что она слукавит: «Скажу, что не опознала, а там — будь, что будет!» Макарова прошла, а на лице Полины никаких эмоций. Я уж подумал: опять тупик, надо крутить все сначала. Вдруг Полина поднялась с места и, проходя мимо меня, тихо так, шепотом, произнесла: «Она прошла». Скольких нервов мне стоила ее пауза! Затем вместе с местным товарищем мы сели в автомобиль с женщинами и посмотрели Тоньку еще раз на ходу. Обе подтвердили, что это она, и нет никаких сомнений.

Итак, главное дело было сделано. Теперь надо было все оформить документально, а также обговорить еще раз, что необходимо сделать в первоочередном порядке.

Но прежде — надо поужинать и дать отдых женщинам. Ольга особенно нуждалась в этом. День оказался трудным, нервным и очень насыщенным. Наутро, распрощавшись с гостеприимными соседями, мы отбыли восвояси.

Теперь, заручившись биографическими данными проверяемой, я начал ускоренную их проверку. Как говорится, что, где, когда и почем. Вот что удалось выяснить по местам прежнего пребывания Макаровой-Гинзбург.

Антонина Макаровна Макарова, урожденная Парфенова, родилась 1.3.1920 г. в Москве. Ее мать Евдокия, беременная, приехала тогда к мужу, который был в столице на заработках. Там она и родила Антонину. Семья Парфеновых была большая, детей было восемь человек.

В 1929 г. Антонина, проживая с родителями в родной деревне Волковка Смоленской области, впервые пошла в школу в соседнюю деревню Малые Липки. В детстве она была застенчивой. Когда учитель спросил: «Девочка, а ты чья?», она долго молчала, соображала. Кто-то из учеников выкрикнул: «Макарова она» (отца звали Макар). В те годы неофициальные, деревенские прозвища существовали повсеместно. Учитель так и записал: «Макарова», хотя все в семье были Парфеновы. Позже школьные документы не стали исправлять. И пошла она в большую жизнь, как А.М. Макарова. Кстати, это обстоятельство сыграло негативную роль в процессе ее розыска.

Окончив четыре класса, Макарова перебралась в Москву к сестре. Позже она нам говорила: «Я рано, как Горький, пошла в люди». В Москве работала на трикотажной фабрике, официанткой и др.

Вспомним, то было время великих свершений, как бы ни обзывали те годы «новые демократы». Строились города, заводы, фабрики, Днепрогэс, канал Кара-Кум, Комсомольск, метро. Жизнь бурлила. Молодежь работала, стремилась к знаниям. Помните фильмы тех лет? «Светлый путь», «Добровольцы», «Волга-Волга», «Чапаев» и др. Они учили вечному, доброму, светлому. А чему учат сейчас на ТВ или радио? Днем и ночью танцы, шоу, убийства, реклама и прочая дребедень. Во главу жизни поставлены, как сейчас говорят, «бабки». Честность, достоинство, мораль — к чему они? Прошлое — на помойку!

К сожалению, Антонина оказалась «паршивой овцой» в стаде.

Нет уже ни Малой Волковки, ни Липок. Фашисты сожгли их. Люди ушли, разъехались по стране, порушились старые людские гнезда. Товарищи из Смоленска с трудом смогли разыскать лишь одинокого старика Филиппа, который и рассказал некоторые важные детали из прошлого этой большой крестьянской семьи. В 1939 г. Парфеновы переехали из Смоленщины в Подмосковье, в совхоз Дудино, а в 1946 году переехали в Калининградскую область по вербовке.