Техника и вооружение 2016 09

В 1990-е гг. падкие до жареных сенсаций «демократические» журналисты и лжеисторики буквально перетряхнули архивы бывшего МО СССР в поисках хоть каких-то реальных доказательств данного факта, но в итоге лишь развели руками. Никаких подобных планов обнаружено не было. Не подтвердилась даже версия о «сталинском одобрении северокорейской агрессии». Как оказалась, Ким Ир Сен во главе делегации КНДР действительно находился в Москве в декабре 1949 г. во время торжеств по поводу 70-летия И.В. Сталина. Но данный визит носил казенно-поздравительный характер и никаких длительных дополнительных встреч или переговоров Ким Ир Сена с И.В. Сталиным (да еще и в расширенном составе, с участием военных) в ходе него документально не зафиксировано.

Северокорейский Т-34-85, подбитый из 90-мм пушки танка М26 или М46. Прямым попаданием изуродован один из опорных катков правого борта, за которым видна небольшая сквозная пробоина от подкалиберного снаряда. Осень 1950 г.

Пара Т-34-85, подбитых в сентябре 1950 г. На уничтожение этих танков претендовали как авиаторы, так и экипажи танков М26 Корпуса морской пехоты США.

Американцы осматривают захваченный в районе Пусана бронеавтомобиль БА- 64Б из 603-го разведбата 105-й тбр северокорейской армии. Сентябрь 1950 г.

Северокорейские бронеавтомобиль БА-64Б и самоходная установка СУ-76М.

Отметим, что Ким Ир Сену вовсе не было нужды форсировать нападение на Южную Корею. Трудовая партия Кореи делала ставку на объединение Кореи путем вооруженного восстания на юге, опираясь на развитое подполье и мощную собственную агентуру - это намерение никогда не скрывалось. Действительно, в ходе летнего наступления 1950 г. довольно много южнокорейских полицейских, военных и чиновников добровольно перешли на службу к «северянам», а степень проникновения разведки КНДР на юг оказалась столь всеобъемлющей, что ее агенты обнаружились даже в военной верхушке Сеула и ближнем окружении Ли Сын Мана. Так что в КНДР вполне могли добиться своих целей спустя 3-5 лет, даже без серьезных боевых действий, и последующие примеры Вьетнама, Индонезии и ряда других стран Азии, Африки и Латинской Америки лишнее тому доказательство. Кстати, в полиции и прочих органах внутренних дел Южной Кореи к 1950 г. служило почти 50 000 чел. (половина от численности местной армии), т.е. там вполне здраво оценивали подобную угрозу. В КНДР госбезопасность, полиция и погранвойска в это же время имели вдвое меньшую численность.

Как ни парадоксально, но в нагнетании военной напряженности на Корейском полуострове была куда более заинтересована правящая верхушка Южной Кореи. Если посмотреть опубликованные американские официальные документы (например, отчеты американских военных и политических советников или материалы визита в Южную Корею тогдашнего Госсекретаря США Джона Фостера Даллеса), окажется, что отношение правительства США к Ли Сын Ману было, мягко говоря, сдержанно-негативным. Население Южной Кореи характеризовалось как нищее и безграмотное, а правящая в Сеуле верхушка обвинялась в коррупции и диктаторских замашках. Ли Сын Мана и его окружение раз за разом уличали в явном казнокрадстве (разворовывались в том числе суммы, отпускаемые США на укрепление обороноспособности, образование, сельское хозяйство), искажении информации, подтасовке результатов выборов, нападках на свободу слова и прессы, преследовании политических противников и прочем.

Хотя США и гарантировали защиту Южной Кореи в случае нападения, но по состоянию на 1950 г. она, в отличие от Тайваня или Японии, не считалась «территорией, входящей в периметр обороны США». Соответственно, суммы на военные расходы Ли Сын Ману выделялись довольно скромные. Поэтому, чтобы добиться дополнительных средств и поднятия своего авторитета в глазах заокеанских хозяев, в Сеуле буквально лезли из кожи вон. В течение 1949 г. на 38-й параллели было зафиксировано порядка 2617 спровоцированных южанами вооруженных инцидентов - от обстрелов сопредельной стороны, перестрелок с пограничниками КНДР и проникновения на север разведгрупп до серьезных боестолкновений, когда на север при поддержке артиллерии вторгались целые полки южнокорейской армии.

Сгоревшая северокорейская СУ-76М из состава 308-го самоходного артдивизиона 105-й тбр. Район г. Тэгу, сентябрь 1950 г.

СУ-76М и Т-34-85, захваченные американцами на железнодорожных платформах в порту Хыннам 5 ноября 1950 г.

Средний танк Т-34-85 из состава 105-й танковой бригады.

Например, 21 мая 1949 г. 350 солдат одного из полков 1-й пехотной дивизии южнокорейской армии вторглись на территорию КНДР в волости Качхон уезда Пексон провинции Хванхэ. Углубившись севернее 38-й параллели на 2-5 км, они вели бои с северокорейскими пограничниками, используя в том числе «базуки» и 12,7-мм пулеметы, после чего отошли на свою территорию. А 16 сентября 1949 г. провокационным вторжением 11-го пехотного полка 1-й пехотной дивизии южнокорейской армии севернее 38-й параллели непосредственно руководили американские военные советники (по сведениям от пленных - капитан и три лейтенанта). То есть уже в 1949 г. поводов для войны в Корее хватало.

Кстати, «северяне» во время летнего наступления 1950 г. захватили большое количество штабных документов и карт противника, судя по которым начало Корейской войны было вовсе не таким, как принято считать в «канонической версии». Эти документы, начиная с середины 1950-х гг., многократно публиковались, но западные историки их попросту игнорируют. А ведь там обнаруживаются интересные вещи. Например, если нападение КНДР на Южную Корею действительно было столь «неожиданным и вероломным», то почему документы о необходимости постройки на юге Кореи дополнительных военных аэродромов были утверждены командованием 8-й американской армии минимум за полгода до начала боевых действий, а американские религиозные миссионерские организации в Южной Корее (уж им-то точно ничего не полагалось знать о военных планах сторон!) приступили к эвакуации своего персонала и местных жителей с полуострова задолго до начала войны.