Владимир Поликарпов - Русская военно-промышленная политика. 1914—1917. Государственные задачи и частные интересы.

По сообщению управляющего заводом Министерству торговли и промышленности, в октябре строительство было в разгаре, а полный пуск производства намечался на декабрь (Орлов А.В. Императорский фарфоровый завод // Энциклопедия. Т. 1. С. 803).

В переписке Игнатьева с ГАУ упомянута еще фирма «Греллио» (встречаются также написания Граллио, Грайо, К. Grallie, Grallio, Graillot, Grayllot), поставлявшая в 1916–1917 гг. по 200 призм в месяц и предлагавшая увеличить размер поставки до 500, на что ГАУ не согласилось (Там же. Ф. 504. Оп. 10. Д. 64. Л. 14, 25–26, 19).

К весне 1918 г. завод считался построенным на две трети (Российский государственный военный архив. Ф. 20. Оп. 2. Д. 482. Л. 30. Протокол заседания Совета ГАУ, 4.IV.1918).

Указывая, что за 1916–1917 гг. завод дал около 7 т годного стекла, Осиновский и Кононков, видимо, приняли за факт именно этот проектированный показатель (Осиновский А.Н., Кононков А.Ф. Указ. соч. С. 39).

В ее состав вошли: от ГАУ профессора В.Н. Ипатьев, А.В. Сапожников, полк. Н.Н. Витторф, от морского ведомства П.П. Рубцов, С.П. Вуколов, от Министерства торговли и промышленности профессора Н.С. Курнаков, И.Ф. Шредер, В.Ф. Миткевич, от Главного инженерного управления А.И. Горбов.

Максимальный выпуск пороха был указан по Охтенскому заводу — 80 тысяч пудов бездымного пороха и 10 тыс. пудов лекального пироксилинового; по Казанскому — 62 тыс. пудов и 10 тыс. пудов соответственно и по Шостенскому — 67 300 пудов бездымного пороха.

Как отмечал зав. техническими артиллерийскими заведениями ГАУ Якимович, «при настоящем положении дела на пороховых заводах полагается иметь довольно большой запас селитры, как заграничного материала, на случай каких-либо недоразумений на нашей западной границе» (Там же. Ф. 504. Оп. 8. Д. 2391. Л. 134 об. Якимович — 6-му отделению ГАУ, 1.VII.1911).

8 января 1910 г. в Политехническом институте декан электромеханического отделения проф. М.А. Шателен сделал доклад о передаче электроэнергии с помощью токов высокого напряжения. По этому поводу «Новое время» (10 января) отметило, что особенно «мы нуждаемся в удобрительных туках, вырабатываемых из азота (норвежская селитра), и в азотной кислоте для военной надобности, получаемой ныне исключительно из-за границы».

Заказанные трансформаторы, двигатели и приборы начали поступать в мае, здание было достроено к 19 сентября 1911 г. (РГВИА. Ф. 504. Оп. 8. Д. 2391. Л. 18 и об., 23, 95, 56, 60, 178).

Это означало, что при мощности в 185 кВт и 68 г азотной кислоты на 1 кВт ∙ час печь дала бы в год (считая в среднем 8500 рабочих часов) около 6500 пудов концентрированной азотной кислоты.

Предприниматели делали попытки получить водопады через ведомство земледелия еще с 1907 г. (Проф. Альбицкий В. Пазрецкие водопады, их прошлое и желательное будущее // Новое время, 1916, 2 июня).

Соответствующий законопроект МПС в 1916 г. ожидал рассмотрения Советом министров (ОЖСМ 1916. С. 64–65).

В числе предпринимателей, претендовавших на сотрудничество с ГАУ, фигурировали Бобрицкий и Половцевы (Там же. Ф. 29. Оп. 3. Д. 736. Л. 1 и об. Доклад Лукомского Сухомлинову, 24.1.1915). В августе 1912 г. образовалось «СПб. а. о. электропередачи силы водопада» (председатель правления А.И. Путилов, директор-распорядитель П.И. Ратнер). Оно перекупило источники энергии (волховские пороги, финляндские водопады) у ранее завладевшего ими франко-английского синдиката и рассчитывало протянуть линию электропередачи до Петербурга (Новое время. 1912. 14 авг.). 26 февраля 1914 г. через МПС и ГАУ добивалось концессии «Товарищество электрохимической промышленности» (представителем его выступал инженер Зенгер) (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 736. Л. 1–2, 5).

16 апреля предложило сотрудничество акционерное общество «Северный белый уголь» во главе с крупными военно-промышленными и банковскими деятелями А.И. Вышнеградским, Ф.Л. Радловым и В.М. Ивановым, 2 мая — а. о. «Сила вод» (В.П. Басаков, Д.С. Хрулев) (Там же. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2262. Л. 134, 139).

Сохранились документы, относящиеся к заключению договора с «Норвежским азотным обществом»: заявление директора общества Эйде (как иной вариант, в нем указывалось возможное место постройки на реках Выг или Кемь), Главные основания концессионного договора и чей-то критический отзыв об этом предложении (РГВИА. Ф. 23. Оп. 3. Д. 5419, 5420, 5422). Предложение Эйде было рассмотрено на заседании Особого совещания по обороне 15 июля, после чего Поливанов «приказал предложить ГАУ в ближайшие дни завершить исследование вопроса… и приступить к действительному его выполнению в текущем строительном сезоне», и 30 июля Маниковский подал в Военный совет соответствующий доклад (Там же. Ф. 1. Оп. 1. Т. 46. Д. 1282. Л. 1–2).

В спешном порядке под строительство в октябре 1915 г. были заняты, не принимая во внимание юридические тонкости владения, земли крестьян и арендованные у них Токарским — «перешеек между озером Нигозер и Кондопожской губой [Онежского озера] шириною ок. 2 верст и ок. 2 верст по берегу на обоих озерах» и полуверстовая полоса по обоим берегам р. Сандалки (РГВИА Ф. 29. Оп. 3. Д. 5171. Л. 201 об.).

К своим заявлениям Токарский приложил копии ряда своих проектов, относящихся еще к 1901–1902 гг., об использовании порогов Меты, включая брошюру «Электропередача водяной энергии» — проект замены паровой тяги на Николаевской железной дороге электрической. Дело тогда заглохло, очевидно, потому, что собрание отделов Русского технического общества в 1902 г., поддержав идею, обратилось за финансированием изысканий в ведомство финансов. В декабре 1903 г. «смета эта должна была быть внесена в Государственный совет по Министерству путей сообщения», но «открытие военных действий в Порт-Артуре наложило руку на все новые кредиты, и дело о р. Мете замерло». Отчаявшись добиться казенных средств, Токарский в дальнейшем хотел взяться за работу на частные средства, если Николаевская дорога согласится воспользоваться электроэнергией будущего предприятия (Там же. Л. 43 об. — 48).

Откуда взялись сведения об этом достижении, Стоун не указал. Сидоров не располагал источниками, чтобы судить о том, чем все закончилось на Суне, и это его признание (Экономическое положение России. С. 445), конечно, создавало свободное поле для домыслов.

К 1 января 1917 г. на стройке работали 1000 военнопленных, охраняемых 4 ротами солдат, «в ближайшее время» должны были доставить еще 600 военнопленных (РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Т. 46. Д. 1282. Л. 20; Ф. 29. Оп. 3. Д. 722. Л. 64–65; Генерал B.C. Михайлов. С. 264; Нахтигаль Р. Мурманская железная дорога. 1915–1919 годы. СПб., 2011. С. 117, 179, 177).