Виль Булатов - Военная система

Одного из удачливых и успешных в военном деле комбатов Красной Армии спросили легко ли научиться воевать? Он ответил – «Проще простого! Главное понять, чего нельзя делать на войне».

Болезни армий

Бюрократизм, формализм, волокита, показуха.

· У Чингисхана на всю его армию был единственный писарь который записывал только самые важные мысли, соображения и приказы Чингисхана.

· Один из его тысячников однажды в бою стремился всегда вперед без оглядки на свое подразделение, старался завоевать боевую славу, и получил ранение стрелой. Субэдей, полководец Чингисхана подозвал его к себе и сказал следующее: «Посмотри на Чингисхана – он стоя на одном месте, двумя тремя словами, брошенными связному, поворачивает целое крыло своего войска в нужном направлении!». – Учись у него! (это своего рода идеал в управлении войсками, к которому нужно стремиться). (примеч. авт.)

Когда начиналась Великая Отечественная война Красная Армия его встретила с «Шапошниковской» штабной системой с десятками тысяч писарей и штабистов обученных лишь красиво и напыщенно составлять документы. Они были оторваны от полевых командиров и представляли собой лишь бюрократическую структуру. Когда армия отступала то первыми бежали штабы, вереницы штабных машин возглавляли бегство в 1941 году.

Когда подписывался Акт о безоговорочной капитуляции Германии в присутствии Жукова, то он был изложен всего на 1 единственном листе бумаги, в нескольких экземплярах. То есть в течении войны Красная Армия изжила эту болезнь «Бюрократизм, формализм, волокита, показуха». Имеется в истории тенденция, по которой весь боевой опыт командиров и полководцев полученный на войне постепенно утрачивается, и начинает брать верх эта извечная болезнь бюрократизма и формализма – враг любой армии.

В «Волоколамском шоссе» также упоминается что у генерала Панфилова, кроме оперативных карт, на рабочем столе никогда не было никаких бумаг.

Из книги генерала Гареева М.А. «Полководцы Победы и их военное наследие»: Представитель академической школы признавал лишь монолог при отдаче боевого приказа и организации взаимодействия с обязательным перечислением всех пунктов и уставных требований. Хлебнувший сполна боевого опыта командир был поглощен лишь тем, как лучше довести задачу до подчиненных, добиться ее глубокого уяснения. Любой опытный командир во время войны знал, что о нем будут судить не потому, как он докладывает решение, внешне «правильно» организует бой, а единственно потому, как будет выполнена боевая задача. Поэтому для него бессмысленно обращать внимание на внешнюю сторону дела.

Обо всем этом не раз приходилось вспоминать на послевоенных учениях, когда после громкого и с пафосом объявленного пространного боевого приказа и многочасовых указаний по взаимодействию, подчиненные командиры и начальники родов войск иногда так и не могли толком уяснить, какие задачи поставлены и как им надо действовать. Ибо весь процесс выработки решения, постановки задач, организации боевых действий был пропитан формализмом, и главная забота командиров и штабов состояла не в том, чтобы лучше выполнить задачу, а в стремлении лучше «показать» себя. Внешне все было как будто «правильно», но полностью оторвано от существа дела. Всю сложнейшую работу по подготовке боя и операции стали главным образом сводить к разработке многочисленных, громоздких документов, где среди обилия отвлеченных теоретических положений утопали конкретные задачи и суть дела. Да и вся утвердившаяся после войны система парадности и показухи, пренебрежения к делу, поощрения серости и подавления творчества не очень способствовали органическому соединению теории и практики.

(генерал Гареев М.А. «Полководцы Победы и их военное наследие»)

В том, что касается штабов – то штабисты должны быть помощниками, заместителями командиров подразделений и командующих соединений и частей, а не должны составлять какую-то параллельную линию, структуру командования. Не нужно повторять горький опыт «Шапошниковской» штабной системы с его раздутыми, громоздкими штабами, которые были оторваны от полевых командиров и составляли собой всего лишь бюрократическую структуру. Они были не только бесполезны, но и были вредны для управления войсками, в силу их оторванности от реальной обстановки, а также в силу того, что имели власть и составляли параллельную линию командирования. Это также как порочная практика «комиссарства», когда командиры и комиссары имели равные права управления, и это создавало большие помехи в управлении войсками, как отмечают полководцы Красной Армии. Положительные примеры правильной штабной работы приведены в книге генерала А.Горбатова «Годы и Войны» и К.К.Рокоссовского «Солдатский долг». (автор)

Религии, философии, идеологии – «глюки по философии личного состава».

- Лечатся выбиванием из мозгов через ноги, дисциплину и привитием армейского кодекса чести и воинских понятий, интереса к воинской службе.

«Чем больше в армии дубов тем крепче оборона!»

(армейская пословица)

«Дубовость» «непонятки по свиньям» само собой появляется на пути воина по принципу инерции. Это своего рода преимущество «деревенского» по сравнению с «городским интеллигентом» в обучении военному делу.

«Дубовость» также можно вырабатывать в себе, но это скорее актуально для офицеров высшего звена, т.е. слишком умных.

Это касается помехи по психологии «излишнее мудрствование», или философствование. Помните в фильме про офицеров 70-х годов один из генералов на тактических занятиях танковых подразделений, когда один из командиров стал делать очень много предположений, говорит ему: «Не таким уж мудреным мы делом занимаемся в конце концов». У генерала А.Горбатова по поводу «мудрствований излишних» метко сказано про одного послевоенного генерала: «Математик не знающий арифметики, стратег не знающий тактики».

Чингисхановцы раньше с презрением относились к китайским «философам» от военного дела, писавшим длинные трактаты по ведению войны.

Мудрость, излишнее мудрствование и философствование – это признак старости, этого следует избегать. По моей классификации означает «Синдром Шапошникова», штабная болезнь. (автор)

А.Горбатов вспоминает что перед войной на учениях, после проведенной стандартной лобовой атаки конницы на позиции пехоты, Шапошников сделал доклад с разбором этой атаки длиною в 4 часа. В своей книге «Мозг армии» он на 6 страницах философствует что такое мобилизация и в конце приходит к выводу - что мобилизация – это признак начала войны. Моразм старческий одним словом. Его немецкий «коллега» Альфред фон Шлиффен, бывший в свое время начальником Генерального штаба немецкой армии, разработал доктрину «Канны», эта идея двойного обхвата, ведущая к тактическому окружению и последующему уничтожению противника. Этот тактический и стратегический прием Вермахт применял в ходе всей Второй Мировой войны как основной прием в наступательных операциях и даже в оборонительных сражениях. Паулюс разработал план нападения на Советский Союз так называемый «План Барбаросса», «Блицкриг». Шлиффен и Паулюс – это пример того, чем должен заниматься Генеральный штаб. Также ошибочной является у Шапошникова сама идея излишней централизации власти при которой Генеральный штаб – это «мозг Армии», при этом не учитывается роль инициативы всего командного состава, всех его звеньев. Итогом явилась попытка в начале войны командовать «сверху» из Москвы всеми операциями и маневрами войск, что невозможно в принципе. По моему глубокому убеждению это явилось одной из основных системных ошибок командования Красной Армии в начальном периоде войны. То что затем делали Жуков, Василевский – координация действий фронтов и армий в соответствии с единым замыслом и стратегией – это истинное предназначение Генерального штаба любой армии.