Олег Смыслов - Любви все звания покорны. Военно-полевые романы

Каким образом уговорили родителей, неизвестно. Только жарким июньским днем 1909 года Василий и Пелагея повенчались. Обе семьи были категорически против их брака, но не перечили. Ждали, что он когда-нибудь сам распадется. Очень уж любовь сильная.

Через год, в августе 1910 года, у молодоженов родился первенец. Сын Александр. Жили они у родителей Василия в маленьком домике. Перспектив на отделение или строительство своего дома пока не было. Заработки в Балакове заметно снизились. Трижды был неурожай, многие оставались без куска хлеба. Вернуться в родительский дом жены не представлялось возможным, так как Никанор Метлин уже женился и принять дочь с мужем не хотел. К тому же сам Василий никогда бы не пошел к нему жить. Ото всего этого у Пелагеи портилось настроение и особенно отношения со свекром. Василий знал о проблемах в отношениях между родителями и женой. Но поделать так ничего и не мог. Родители плохо принимали избалованную Полю, а он безумно ее любил и всегда вставал на защиту, оправдывая любой Пелагеин поступок.

Заработка не хватало. Это было уже не прежнее село, процветавшее хлебной торговлей. Строительство железной дороги мимо него изменило поток грузов. Приходилось искать работу на стороне.

После рождения дочери Клавдии в марте 1912 года с семейными доходами стало совсем худо. Тогда-то Пелагея и предложила взять ссуду у сестры и открыть свою мастерскую по починке инвентаря. Василий подумал-подумал и согласился. Отец нервничал, боялся, что сын, взяв в долг, не сможет его вовремя отдать. Но Василий в первую очередь с небольшой прибыли выплатил взятую ссуду и долг погасил. Только вот дальше не пошло. Денег на новый сельхозинвентарь у народа не было, а ремонтировать старый каждый старался сам. Поэтому Чапаев скоро прогорел, и ему пришлось распродать и раздать тот инструмент, который остался в мастерской. Жена была вне себя. Но он так решил и поступил. Обманывать своего же соседа он не мог, а без обмана – нет навара. Значит, не коммерсант…»

Тогда расстроенная Пелагея попросила своего отца взять Василия на иконы. И хоть это был не очень большой доход, других вариантов не было. Под напором дочери тесть согласился. А когда зять освоил реставрацию, то сам перестал писать и реставрировать иконы, повесив все на него. Но было одно «но». Теперь работал Василий, а деньги делили пополам. Только вот однажды как-то в церковь пришла старушка и попросила Чапаева отреставрировать икону Николая-угодника. После долгих уговоров Василий взялся за дело и около недели работал над ней. Когда пришла заказчица, то чуть не упала в обморок. На нее смотрел Николай-угодник, но только в папахе, с усами и саблей.

Под угрозой бабки сесть за «богохульство» молодой семье пришлось спешно покидать родные места. Сначала они переехали в Симбирск, затем в Мелекесс, а с началом Первой мировой войны в 1914-м – обратно в Балаково.

«Возвращение в Балаково для обоих было нерадостным. По дороге они часто молчали и просто смотрели на пробегающие волны. Каждый думал о своем. Пелагее казалось, что ее личная жизнь так и не сложилась, что красота почти отцвела, так и не принесла ей удачи. Теперь у нее на руках уже трое малышей, и совсем не понятно, как она сможет ужиться с родственниками мужа после такой разлуки?

Василия тоже страшила разлука. С каждым годом он привязывался к своей черноокой жене все крепче и крепче. Кажется, что чувства, которые он испытывал в период жениховства, не только не угасли, а напротив, разрослись с новой и неведомой силой. А еще страшила разлука с детишками», – восстанавливает картину возвращения Е. Чапаева.

Призвали Василия Ивановича Чапаева в сентябре месяце и сразу же направили в 159-й запасной полк в город Аткарск. На фронт он прибыл в декабре 1914-го и в январе следующего года был зачислен рядовым в 1-ю роту 326-го Белгорайского полка 82-й пехотной дивизии 9-й армии Юго-Западного фронта. В июле 1915-го он закончил учебную команду и получил чин младшего унтер-офицера, в октябре – старшего унтер-офицера. Закончил войну в чине фельдфебеля. За проявленную храбрость в боях был награжден Георгиевской медалью 4-й степени и тремя Георгиевскими крестами (4-й степени, 3-й степени и 2-й степени). Воевал охотником, то есть разведчиком. Был неоднократно ранен.

Так в одном из боев Чапаев был ранен, но не отошел на вторую позицию как все, а уткнувшись головой в бруствер окопа, притворился мертвым. И ждал целых восемь часов, пока австрийцы выставят свой пост и пока все трое на том посту не уснут. Только затем он, оглушив одного из них и обезоружив остальных, взял австрийцев в плен и привел в расположение своих.

В другом бою 1-я рота и часть 2-й роты под командованием прапорщика Павлова и фельдфебеля Чапаева под прикрытием своего пулеметного огня штыковым ударом пробилась через австрийские цепи. Сохранив свои пулеметы, рота заняла оборону. Остальная же часть батальона, не приняв боя, ушла в глубь обороны противника и только через сутки вышла к своим.

Еще один раз свою находчивость и смекалку Чапаев проявил в разведке, когда установил приближение религиозного праздника у противника. В этот день немцы не воевали. Уточнив свои предположения, Василий Иванович со своими солдатами прошел ночью прямо через лагерь врага, предусмотрительно обмотав лошадям копыта. И хотя риск был очень велик, крепко уснувшие от выпитого шнапса немцы совершенно не заметили, как у них под носом прошло русское подразделение. На утро завязался бой, и атака с тыла решила его исход.

И все складывалось хорошо, если бы не жена, которая, пока он воевал, стала в открытую путаться с соседом.

«Однажды на фронт Василию пришло письмо из дома. Писал отец. То, что узнал Чапаев, пронзило самое сердце. Мир, за который он боролся, – рухнул в одно мгновение. Его любимая, его Поленька… Она ушла к другому. Тот, другой, ради нее бросил семерых детей и очень больную жену. Она же ради него бросила троих детей, младший Аркашенька еще ходить-то не умел как следует. Только ползал. Много ранений пережил Василий, но такого еще не было. Такой боли не приходилось испытывать. Он почти не разделял день и ночь, все время стремился броситься под самые пули. Но смерть почему-то обходила стороной. Будто бы смеялась над ним: «Помучайся, помучийся еще!» И он мучился. Получив легкое ранение, недолго лечился в госпитале и попросил дать ему краткосрочный отпуск. Отпуск предоставили.

Приехав домой, Василий Иванович решил простить неразумную Поленьку. Он приехал в новый дом, который снимал для нее любовник. Встреча была такой нежной, что Пелагея без раздумий вернулась к своему мужу, к своему любимому, к Васеньке.

Потом она ему объясняла, что ушла не от него, от той жизни, что сложилась с его родителями. Постоянное непонимание друг друга, физические наказания, все это было не для нее, не для такой жизни она выходила замуж.