Олег Смыслов - Любовь на службе царской. От Суворова до Колчака

– Откуда это?

– Благодарность… От турецких женщин…

– От каких турецких женщин? – изумился он.

– От женщин Казанлыка, Ески-Загры и Адрианополя… За то, что честь их не была нарушена, за то, что неприкосновенность гаремов свято соблюдалась вашими войсками.

“Совершенно напрасно, – был ответ, – русские ведь с женщинами не воюют!..”

Ох, уж эти женщины! В жизни такого великого человека их было немало…»

«Все придворные сплетни о «белом генерале» сводились к двум обвинениям: Скобелев хвастун, он преувеличивал свои воинские заслуги, второе – ведет чудовищно безнравственную жизнь. Конечно, мало кто из ядовитых языков был аскетом, но у светского блуда были свои правила игры: мы грешим тихо и при этом стыдимся и сознаем свою вину. Скобелев грешил громко и виноватым себя не считал. К женщинам он был неравнодушен, что всегда являлось темой кривотолков и сплетен. Слава воспетого героя и слава опального военачальника одинаково работала на его популярность. При этом сам Михаил Дмитриевич женского общества не искал, даже избегал. Он не любил салонной болтовни, приемов и балов. С детства стеснялся танцев», – рассказывает о личной жизни полководца С. Парамонов.

Будучи молодым гвардейским офицером, Скобелев слыл весьма темпераментным мужчиной, которому француженки или иные барышни искусства иной раз мешали учиться в академии. В своих знаменитых походах он также не расставался с дамами, заботясь не только о себе. Историк А. Б. Широкорад в своей статье приводит такой пример:

«При подготовке похода генерал Скобелев не забывал ни о спорте, ни о… проститутках. На полях доклада санитарного врача он написал: “Прошу сделать распоряжение теперь же, в счет экстраординарной суммы, выписать скорее игры для солдат по числу укреплений на обеих коммуникационных линиях и в оазисе. Полезными играми я признаю игру в мяч, причем необходимы мячи различных размеров, прочные и красивые. Кегли можно устроить почти везде на месте, и надо выписать лишь несколько деревянных или костяных шаров… У нас солдат молодой…

Вопрос о публичных женщинах является очень важным. Необходимо иметь прачек и вообще практиканток в тыловых укреплениях для солдат. А для этого нужно их достаточное количество. Буду ожидать доклада начальника штаба”.

На вербовку «практиканток» было затрачено 3 тыс. руб».

Но вернемся к рассказу С. Парамонова:

«Однополчане Скобелева, безмерно его уважая, неохотно делились сведениями о военно-полевых романах генерала.

Поговаривали, что в турецкую кампанию дочь вражеского паши, Севиль, воспылав страстью к русскому герою, пыталась пробраться в его стан в платье болгарки. Женщин будто затягивало в воронку его противоречивого обаяния. Многие не могли понять, что привлекает их в Скобелеве. Он не был дамским угодником: покоряя, оставался высокомерен и ироничен. Безудержный темперамент? Тем обиднее было оказаться вдруг забытой и не знать почему. А Скобелев так и обрывал свои связи – без объяснения причин и выяснения отношений.

Именно таким был бурный и короткий роман с актрисой Алябьевой. Однажды у любовников вышла размолвка. Алябьева, игравшая в тот вечер, все первое отделение высматривала в зале своего вспыльчивого друга. Скобелев появляется только в антракте, пробирается в гримерку и, не обращая внимания на протесты актрисы, которой скоро опять на сцену, овладевает ею прямо за туалетным столиком. “Кавалерист всегда успеет”, – усмехается он. Во втором отделении Алябьева вновь ищет своего героя глазами, злится: “успел” и ушел.

И тут к ее ногам летит огромный букет роз, продетый в дорогой жемчужный браслет. Это Скобелев, и сцена в его духе».

Зимой 1873–1874 годов Михаил Дмитриевич был в отпуске, который провел в основном в Южной Франции. Узнав о междоусобной войне в Испании, он пробирается в расположение карлистов и пристально наблюдает за несколькими сражениями со стороны.

В феврале 1874 года его производят в чин полковника, в апреле назначают флигель-адъютантом с зачислением в свиту Его Императорского Величества, а летом он венчается с фрейлиной императрицы княжной Марией Николаевной Гагариной (1850–1906), племянницей князя Меньшикова.

Как отмечает Б. А. Костин, «княжна не блистала красотой, но ровный, выдержанный и спокойный характер, проявившийся в ее мягком женском облике и неспешной, распевной речи, должны были наконец, по мнению Дмитрия Ивановича и Ольги Николаевны, «обуздать порыв». И, кажется, в первые месяцы это удавалось, иначе в письме к отцу не было бы таких слов: «Спокойствие есть почти целое счастье на земле».

Своего удовлетворения Дмитрий Иванович не скрывает. Сын, принесший столько хлопот в улаживании его постоянных конфликтов и долгов, обрел семейную пристань. «Радуюсь твоему настоящему степенству, – пишет он Михаилу, попутно делая комплимент его молодой жене, – радовался радостью твоей жены, она накупила удачно тебе в кабинет ковров…»

Внешне Скобелев действительно изменился, но мечты о жизни иной, деятельной, боевой, где властвуют удаль, хождение между жизнью и смертью, увлекали его сильнее, чем устланная мягкими коврами тахта и спокойствие и ровное потрескивание свечей в уютной квартире.

С. Парамонов лишь добавляет детали в эту историю:

«Этот брак давал надежду на расположение двора, на нем настаивали родители Скобелева. Но через несколько месяцев после свадьбы Скобелев к ней охладел. Даже в день венчания он повел себя странно. Вечером молодые собирались устроить ужин в доме дяди Марии. Гости нашли там лишь одну невесту, а сам Скобелев куда-то исчез».

Осенью этого же года Михаила Дмитриевича направляют в Пермскую губернию для участия во введении в действие приказа о воинской повинности, а в апреле 1875-го он возвращается в Ташкент, где будет назначен начальником военной части российского посольства, отправляемого в Кашгар. Это назначение он, говоря простым языком, буквально вымаливает. Но именно отъезд в Туркестан становится первым шагом к разрыву с женой…

Оттуда он откровенно напишет своему дяде: «Жить моей жизнью, сознаюсь, для женщины нелестно». А своим близким друзьям он не раз скажет: «Игнатий Лойола только потому и был велик, что не знал женщин и семьи…»

Что ж, видимо, одна холостяцкая жизнь больше подходила Михаилу Дмитриевичу. Ведь и женщин он любил, как-то по-своему, по-скобелевски… «Он не давал им ничего из своего я, полагая, что настоящий военный не должен чрезмерно привязываться к женщинам и даже заводить семью». Если у него и были в этом плане какие – то колебания, то недолгие… «…Двум богам нет места в сердце. Война и семья – понятия не совместимые». Кто знает, может быть, его единственная жена Мария Николаевна Гагарина (Скобелева) олицетворяла его другую, несостоявшуюся судьбу. Но ведь он сам не пожелал ломать чужую и очень хрупкую жизнь.